На севере, где благородных оленей мало, а мелкой дичи много, рысь приносит относительно мало вреда; напротив, в странах умеренного пояса она становится одинаково ненавистной и охотнику, и пастуху, так как душит гораздо больше животных, чем ей нужно для еды.

Она лишь слизывает с добычи кровь и поедает самые лакомые кусочки, оставляя остальное волкам и лисицам. Здесь она крайне редко возвращается к падали, между тем как в бедной дичью Лифляндии она, по словам Нолькена, очень охотно ест ее и даже предпочитает на некоторое время залечь близ нее, оставив другую охоту*.

* Рысь менее других кошек склонна есть падаль. Убив косулю или северного оленя, рысь может питаться ими в течение полутора недель, если они раньше не протухнут. Однако она не мастер прятать остатки своей трапезы, и они часто становятся добычей «нахлебников»: колонков, лис и т. д. Росомаха, взяв на себя роль «северной гиены», часто следует за рысью и отгоняет ее от только начатой добычи. Из-за этого рысь там, где охота для нее не представляет трудностей, убивает копытных почти ежедневно.

Скотоводству в Лифляндии она причиняет мало вреда, хотя надо иметь в виду, что весь скот там загоняют перед вечером и поэтому она не имеет возможности похитить добычу из стад. Совершенно иное замечается в местностях, богатых дичью и стадами.

В швейцарских Альпах рысь, по словам Шинца, подстерегает барсуков, сурков, зайцев, кроликов и мышей, подкрадывается в лесах к косулям, на скалах к сернам, ловит глухарей, рябчиков и горных тетеревов и хищнически забирается в стада овец, коз и телят. Богатый косулями парк может быть опустошен рысью, которая умеет долго укрываться от мстительного свинца охотника; в самых многочисленных стадах овец и коз она истребляет более одной десятой.

Рысь, которая была поймана лесничим Виммером в Лихтенбергском лесу около Розенбаха, питалась преимущественно косулями и зайцами, но также нападала на серн и однажды ночью растерзала семь овец, в чем сначала подозревали медведя*.

* Не исключено, что цифры сильно завышены, и к тому же рыси приписаны чужие грехи, чтобы оправдать охоту именно на нее.

Истину установил охотник, основываясь на виде нанесенных ран. Как-то рысь растерзала восемь овец, но даже не тронула их мяса. Такие случаи нередки. Согласно Бехштейну, одна рысь умертвила за ночь тридцать овец; по Шинцу, другая за короткое время умертвила до сорока овец; по Чуди, третья, которая свирепствовала в горах Сунтали летом 1814 года, загрызла более 160 овец и коз. Нечего удивляться поэтому, что охотник и пастух одинаково стремятся как можно скорее поймать или убить рысь.

О размножении этого хищника не имеется достаточных данных. Говорят, что рыси обоего пола собираются вместе в январе – феврале, причем несколько самцов часто с громким криком сражаются из-за самки. Через десять недель после спаривания самка рожает двух, самое большее трех детенышей в глубоко скрытом логовище – расширенной барсучьей или лисьей норе, под нависшей скалой, между удобными корнями дерева и в тому подобных скрытых местах. Некоторое время детеныши бывают слепыми, а когда вырастут, мать кормит их мышами и мелкими птицами, учит охотиться и вообще готовит их к последующей хищнической жизни.

Содержащиеся в неволе рыси, безусловно, могут быть причислены к самым привлекательным кошкам. Я несколько раз держал рысей, однажды даже нашу и канадскую рысь вместе, наблюдал несколько других в различных зоологических садах и поэтому могу говорить на основании собственного опыта. По сравнению с другими представителями семейства кошачьих рыси кажутся угрюмыми, упрямыми и ленивыми; они лежат, как отлитые из меди статуи, почти без движения, половину дня на одном и том же месте.

Каждое действие они выполняют с серьезным достоинством, разумным размышлением и железным спокойствием. Никогда они не позволят себе, подобно другим кошкам, с жадностью прыгать за добычей, напротив, они спокойно и пристально смотрят на брошенный им кусок мяса, медленно приближаются к нему, схватывают его с быстротой молнии, учащенно и сильно виляют при этом своим коротким хвостом и едят, по-видимому, так же умеренно и спокойно, как благовоспитанный человек, не больше и не меньше, чем им нужно, и с пренебрежением отворачиваются от остатков.

Не только вследствие большого вреда, который рысь причиняет в охотничьих парках или на пастбищах Альп, но и ради удовольствия, которое получает истинный охотник, на рысь охотятся всюду, где она встречается. На севере каждую зиму на нее устраивается массовая охота. Охотятся четырьмя способами: с помощью капканов, снабженных хорошей приманкой; подражая голосу дичи – косуль и т.п.; путем облавы и, наконец, с помощью гончих.

Расстановка капканов мало эффективна, так как рысь хотя и твердо держится известного ей удобного пути, но проходит слишком большое расстояние, чтобы можно было рассчитывать на верный успех; при этом она очень осторожно избегает ловушек, нередко достает из капкана приманку, не попадаясь, как правило, сама. Пойманная рысь впадает в беспримерную ярость, даже в настоящее бешенство.

«Тем, кто ловит в капкан живых рысей, – говорит Кобелль, – часто случалось быть свидетелями их ярости, особенно если в капкан попадала лишь одна передняя лапа. По большей части рысь, стремясь освободиться, обрывает себе когти на свободной лапе и ломает клыки. Вернее могла бы привести к цели приманка путем подражания голосу животных, за которыми рысь охотится (косули, зайца или кролика), хотя на севере, по словам Нолькена, этот способ никогда не применяют.

Об охотах облавой столь же подробно, сколь и дельно, рассказывает Нолькен. «По большей части, – говорит он, – рысь легко окружить; однако иногда это представляет некоторые затруднения. Во время самого загона приходится действовать совершенно иначе, чем при охоте на лисицу. Лишь немногих животных можно так легко гнать, как лисицу; напротив, нет животного, которое было бы труднее гнать, чем рысь. Это обусловливается совершенно различным характером обоих животных.