Ни один из вышеупомянутых рассказов не заключает в себе, по-видимому, чего-либо сказочного или слишком преувеличенного; каждый из наблюдателей говорит правду, однако ни один из них не высказывает ее во всей полноте. Во всяком случае, косатка вполне заслуживает краткой характеристики, высказанной о ней Линнеем: «Это тиран и мучитель китов и тюленей». Она не только равняется, но даже превосходит кровожадностью всех акул и других морских хищников.

Где бы она ни показалась, становится страшилищем всех существ, за которыми охотится, и все животные удаляются, если только могут, из тех вод, где она появляется. Прожорливость часто заставляет косатку приближаться к берегу, причем особенно часто она появляется в устьях рек, кишащих рыбами, но при преследовании крупной добычи часто уходит в открытое море и остается там по целым дням и даже по целым неделям.

По замечаниям Брауна, там, где встречаются гренландские киты, белухи и тюлени, всегда можно найти и косатку. Белухи и тюлени, увидев своего страшного врага, в смертельном страхе бросаются к берегу, причем белуха часто погибает, так как легче делается добычей косатки, да и тюлени редко от нее спасаются.

Все китоловы сильно досадуют при виде этого кита, потому что его присутствие служит верным признаком того, что гренландского кита в этих водах не встретишь; чтобы спастись от их преследования, большой кит часто прячется в узкие места между льдинами.

«В 1827 году, – рассказывает Гольбель, – я был свидетелем кровавой битвы, где главными деятелями оказались эти хищники. Большое стадо белух было загнано в небольшой залив по соседству с Божьей гаванью в Гренландии кровожадными врагами своими, которые так окружили стадо, что ни одна из белух не могла найти выхода в открытое море. Здесь косатки буквально рвали несчастных белух на куски. Они умертвили гораздо больше этих животных, чем могли съесть, так что гренландцы, которые сами воспользовались этим случаем, чтобы напасть на белух, кроме своей добычи еще собрали много животных, умерщвленных косатками».

Эшрихт вынул из желудка косатки, имеющей 5 м длины, остатки 13 морских свиней и 14 тюленей; в глотке ее застрял пятнадцатый тюлень, который задушил хищника. Скаммон также нашел у убитой косатки желудок, переполненный молодыми тюленями, и заметил, что даже большие сивучи избегают встречи с нею, и в случае присутствия косаток в воде ластоногие эти благоразумно остаются на берегу. С такой же яростью нападает косатка и на гренландского кита.

«В море часто плавают куски китового уса, – пишет Браун, – которые, по всей вероятности, оторваны у китов косатками; это, должно быть, и подало повод к рассказу, что эти хищные дельфины особенно любят язык большого кита и потому, прежде всего, набрасываются на его пасть». Верно ли последнее предположение, остается еще открытым вопросом, но повествование о нападениях косатки на гренландского кита, кажется, вполне достоверно. Три или четыре этих чудовища, не задумываясь, нападают на самого крупного беззубого кита, и сей последний так запуган их появлением, что как бы лишается силы и почти не старается защищаться от них.

«Нападение этих морских волков на морского кита, – говорит Скаммон, – очень напоминают оленя, затравленного стаей собак. Некоторые косатки повисают на голове кита, другие впиваются ему в брюхо, третьи хватают его за губы или даже рвут ему язык, когда он открывает свою огромную пасть. Весной 1858 года я был свидетелем такого нападения трех косаток на самку полосатика с детенышем. Детеныш ростом был уже в три раза больше косатки и целый час бился с тремя своими врагами.

Жестокие звери бросались поочередно то на самку, то на детеныша и наконец умертвили последнего, который пошел ко дну на глубине около 5 саженей. Самка во время битвы тоже в значительной степени обессилела, так как у нее оказались глубокие раны на груди и на губах. Как только детеныш был убит, то косатки ныряли ко дну, отрывали от его тела большие куски мяса и появлялись снова на поверхности воды, чтобы их там пожрать. Пока они таким образом насыщались, испуганная мать успела спастись, но при плавании оставляла за собой длинный кровавый след».

По показаниям вышеупомянутого опытного моряка, часто случалось, что косатки собирались около кита, раненного острогой, и, несмотря на старания китоловов, утаскивали обессилевшего кита под воду. После столь многих и согласных между собой показаний едва ли можно сомневаться в справедливости этих рассказов*.

* Современные видеосъемки подтверждают справедливость этих описаний. Удивительное дело: огромный дельфин, устраивающий в морях кровавые битвы, позволяет ветеринару сверлить и пломбировать ему зубы или разрешает ручной канарейке сидеть на кончике своего языка.