Везде, где встречается ламантин, за ним охотятся очень усердно. Мясо его очень вкусно, но считается нездоровым: от него, говорят, делается лихорадка. По словам Гумбольдта, оно более похоже на свинину, чем на говядину; соленое и высушенное на солнце, оно сохраняется в течение года. Уже Гонзало Овиедо хвалил мясо ламантина и рассказывает, что в 1531 году он привез его в Испанию и им угощал даже при дворе. «Оно всем так понравилось, – говорит он, – что его считали за говядину, привезенную из Англии».

Многие индейцы считают мясо ламантина за самое вкусное кушанье и потому очень усердно за ним охотятся. Другие племена, напротив, полагают, что те люди, которые едят это мясо, непременно умирают, и так ненавидят это животное, что когда Бонплан анатомировал одно из них, то все туземцы попрятались, чтобы их не заставили дотронуться до этого, по их понятию, поганого мяса.

Охота на ламантинов довольно проста. На челноке приближаются к тому месту, где пасутся эти животные, и ждут, пока одно из них не высунется из воды, чтобы подышать; тогда в него пускают стрелы, к которым на бечевке привязаны небольшие деревяшки, указывающие потом путь этого животного, или его бьют острогой, вытаскивают в лодку и уже там режут ножом. Чтобы втащить среди реки тяжелое животное в лодку, употребляют следующий прием: наполняют лодку на две трети водою, подводят ее под ламантина, а затем вычерпывают воду ковшом, сделанным из тыквы. Легче всего убивают это животное в конце наводнения, во время которого они держатся в озерах и болотах; когда вода начинает сбывать, то ламантинов часто находят почти на суше.

Когда иезуиты-миссионеры заведовали поселениями на нижнем течении Ориноко, то они вместе с индейцами ежегодно приходили к устью реки, ниже впадения Апуре, и организовывали большие охоты на ламантинов в пользу своих приходов. Жир его, который жгут в лампадах церквей, а также употребляют и для кушаний, вовсе не имеет противного запаха, свойственного ворвани китов и жиру некоторых других млекопитающих. Толстую кожу разрезают на ремни, из которых делают бичи и употребляют так же как веревки, но они могут быть пригодны только в сухом месте, так как в воде они гниют.

Уже у старых писателей мы находим указания, что ламантина можно сделать ручным.

Мартир, путешественник, который умер в первой четверти шестнадцатого столетия, рассказывает, что Кацик на острове Сан-Доминго держал в небольшом озере «молодую рыбу, которую называют Манато» и приказал ее кормить ежедневно хлебом из кукурузной муки. «Ламантин постепенно сделался совсем ручным, приплывал, когда его звали, ел хлеб из рук и позволял себя гладить; он несколько раз перевозил на своей спине людей с одного берега на другой, куда им было нужно. Эта добродушная и ручная рыба долго жила в озере, к великому удовольствию всех людей.

Из всех частей острова приходили посмотреть, как она по зову приближалась к берегу и перевозила людей на своей спине. Но однажды случился страшный ливень; в озеро натекло много воды, которая стала выливаться в море; она унесла Манате, которого больше и не видали». Гэмар, который, очевидно, рассказывает ту же историю, прибавляет, что Манато жил 26 лет в озере Гуайнабо и под конец был ростом с дельфина.

Сообщение новейших писателей подтверждает вероятность вышесказанного. Каплер занимался в Суринаме приручением молодого ламантина и о нем писал Розенбергу следующее: «Когда я получил это животное, то велел сделать плотину на небольшом ручейке, впадающем в реку, на расстоянии около 100 м от устья его, и в образовавшийся пруд поместил моего питомца. Он сначала не принимал никакой пищи, но пил молоко, которое, однако, приходилось вливать ему почти силой в рот. Когда он досыта напивался молока, то тряс головой, и мы ему впихивали в рот куски спелых бананов. Его кормили два раза в сутки, в 5 часов утра и в 5 часов вечера, и каждый раз давали по пол-литра молока и до 6-8 маленьких бананов.

Кормление продолжалось иногда до трех четвертей часа, так как ламантин часто уплывал, несколько минут играл в воде, возвращался к берегу, а затем опять уходил. Впоследствии он сделался очень ручным, но выказывал мало понятливости и, очевидно, имел слабое зрение и слух. Когда я появлялся у его пруда и входил в воду, то он всегда приплывал, обнюхивал мои ноги, и когда я садился, то влезал ко мне на колени. К сожалению, животное это околело после 17-месячной неволи на пароходе, который должен был свезти его в Англию».

В 1864 году Латимер, австрийский консул в Порто-Рико, держал пару живых ламантинов в большом, хорошо законопаченном ящике, который имел по сторонам закрытые досками помещения; он потом послал животных в Англию, но с ними случилось то же, что с ламантином Каплера. Наконец узнали мы от Кунингама, что с 1867 года два ламантина живут в пруде одного общественного сада в Рио-де-Жанейро, где вместе с ними помещаются кайманы и некоторые водные птицы. В 1870 году ламантины эти имели 1,5 м длины и, по-видимому, чувствовали себя вполне хорошо в своем узком помещении*.

* В неволе продолжительность жизни обыкновенного ламантина достигает 29 лет.