«На всех берегах острова, особенно там, где ручьи впадают в море и где собирается большое количество морских растений, встречается очень часто целыми стадами во всякое время года животное, называемое русскими «морская корова». Вследствие того, что морские выдры стали все более и более редки и приходилось их привозить с северной стороны острова, у нас не стало хватать мяса для пищи, и мы начали обдумывать средства завладеть этим животным и воспользоваться его мясом для приготовления кушанья.
Поэтому 21 мая я привязал большой, нарочно для этого сделанный, железный крючок к толстой веревке и попробовал зацепить им морскую корову, чтобы вытащить ее на берег; опыт этот, однако, не удался, так как кожа была слишком тверда, а крючок недостаточно остер. Крючок изменяли различным образом и сделали несколько других опытов, которые, однако, ни к чему не привели, и морские коровы часто уплывали в море с крючком и веревкой. Наконец нужда нас заставила приготовиться к охоте с острогой.
Для этого в конце июня исправили элбот, который осенью был очень поврежден ударами о скалы, посадили на него гарпунщика, рулевого и четырех гребцов; первому дали острогу с очень длинной веревкой, приготовленной как для ловли китов, а другой конец веревки отправили на берег, где его держали все остальные сорок человек нашего экипажа. После этих приготовлений элбот потихоньку подплыл к морским коровам, которые без всяких опасений целыми стадами паслись на подводных лугах у берега. Как только гарпунщик бросал в одно из этих животных свою острогу, люди, оставшиеся на берегу, постепенно тащили его к берегу, а сидящие в элботе подплывали к морской корове и измучивали ее различными движениями, а затем ударами больших ножей и штыков, причем кровь фонтанами выходила из ран; таким образом волокли это животное во время прилива на берег.
Как только вода сбывала и животное оставалось на суше, из него вырезали мясо и жир большими кусками и с большой радостью несли их к нашим жилищам, где мясо сохраняли в больших кадках, а жир вешали на высокие козлы. В скором времени у нас было такое обилие этой пищи, что мы могли спокойно и беспрепятственно продолжать постройку нового судна, которое должно было служить нам средством к спасению».
Этими словами начинает часто упоминаемый нами натуралист Стеллер отчет о своем десятимесячном невольном пребывании на еще вовсе не известном Беринговом острове в 1741 году. Он говорит здесь об одном из самых удивительных млекопитающих, которое теперь совершенно истреблено и вымерло, именно о так называемой капустнице, или морской (стеллеровой) корове (Hydrodamalis gigas)*.
* Стеллерова корова – самая большая сирена, дожившая до современности. Ее длина достигала 7-10 метров, а масса 4 тонн. Внешне похожая на огромного дюгоня, стеллерова корова отличалась полным отсутствием у взрослого животного зубов, отсутствием фаланг пальцев на передних конечностях и толстой бугристой кожей, непохожей на гладкую кожу других сирен. Морские коровы в доисторические времена были распространены по побережьям северной части Тихого океана, от Калифорнии до Аляски и от Японии до Камчатки. Однако в историческое время сохранялась единственная популяция в водах Командорских островов, которые стеллеровы коровы, будучи слабыми пловцами, не могли покинуть. Питались преимущественно бурыми водорослями («морской капустой»).
Привлеченные отчетом русской экспедиции, в которой участвовал Стеллер и которая сулила большие выгоды, множество китоловов и смелых авантюристов отправились в Берингово море и устроили такую страшную бойню этих беспомощных животных, что морские коровы скоро исчезли с лица земли. Впоследствии напрасно старались найти хоть одно животное этого вида. Каждому кораблю, отправлявшемуся в Берингово море, давали инструкцию собирать сведения о морских коровах, но ни один из них не привез никаких известий.
В 1768 году экспедиция под начальством Попова убила, говорят, последнюю капустницу, и Брагин, ездивший туда в 1772 году, о них уже не упоминает. Норденшильд, который посетил Берингов остров в 1879 году, другого мнения: он спрашивал многих старых людей и узнал, что капустниц убивали еще в 1779 и 1780 годах, а видали несколько десятков лет спустя; поэтому он предполагает, что животное это исчезло лишь в 1854 году. Во всяком случае, остатки этого удивительного животного вовсе не так редки, как прежде предполагали, так как Норденшильд мог собрать так много костей капустницы, что наполнил ими двадцать один ящик; между ними было три целых черепа и несколько немного поврежденных.
Стеллер считал капустницу за ламантина, открытого Гернандецем, но из его описания явствует, что морская корова значительно отличается от других известных видов сирен. Вместо зубов у нее на челюстях были четыре роговые жевательные пластинки, которые были прикреплены к коже десен. Уже этот отличительный признак хорошо характеризует вышеназванное животное.
«Самые большие из этих животных, – продолжает Стеллер, – имели 4-5 саженей длины и в самом широком месте в середине туловища 3,5 сажени в окружности. Передняя часть туловища этого животного напоминает тюленя, а задняя до хвоста – рыбу. Череп имеет некоторое сходство с черепом лошади, а когда он покрыт мясом и кожей, то имеет сходство с головой буйвола, причем сходство это особенно заметно в губах.
Во рту вместо зубов у него на каждой стороне по две широкие, продолговатые гладкие кости, из которых одна прикреплена наверху на нёбе, а другая к нижней челюсти. Обе пластинки покрыты многими бороздками и выдающимися ребрами, расположенными в виде углов, и этими пластинками животное разжевывает морские растения, служащие обыкновенно ему пищей. Губы покрыты многими толстыми щетинами, из которых прикрепленные к нижней челюсти бывают толщиной со стержень пера курицы и своей внутренней пустотой очень наглядно представляют в увеличенном виде строение волос.
Глаза этого огромного животного не больше глаз овцы и век не имеют; ушные отверстия до того малы и спрятаны, что их вовсе нельзя заметить между множеством морщин и впадин кожи; только если снять кожу, то ушное отверстие выделяется своими черными, как бы полированными краями, и оно так мало, что в нем едва помещается горошина. Наружного уха нет и следа.
