Широко распространенное мнение, что на свободе продолжительность их жизни почти безгранична, происходит от того, что в диких местностях очень редко находят их трупы. Европеец, проживший в джунглях непрерывно 36 лет и прилежно наблюдавший слонов, часто высказывал удивление по поводу того, что хотя и видел много тысяч живых слонов, тем не менее ни разу не находил скелета слона, за исключением тех, которые умерли от какой-либо заразной болезни. То же самое сообщают Форсит, Кинлох, Шекспир, Стерндаль и другие.

У некоторых народов Индии распространено поэтому поверье, что слоны вовсе не умирают. Сингалезцы же рассказывают, что каждое стадо слонов хоронит своих мертвых, и утверждают даже, что каждый слон, чувствуя приближение смерти, отправляется всегда в одну из уединенных долин, лежащих между горами к востоку от Адамового пика, где есть озеро с чистой водой*.

* Большинство слонов (если даже не брать во внимание охоту) оканчивает свою жизнь до предельного срока от ран, травм и болезней. Если слону не суждено умереть от болезни или насильственной смертью, то он доживает до момента, когда последние зубы стираются и выкрашиваются. Это происходит в зависимости от того, сколь твердым кормом питался слон, между 50 и 70 годами, что и составляет естественный предел жизни этих зверей. Есть сведения, что иногда члены стада могут кормить такого «пенсионера» пережеванной пищей; специальный корм может продлить жизнь престарелого слона в зоопарке, но ненадолго. Чаще всего в природе такой слон отстает от стада и вскоре умирает от истощения. Малое количество останков погибших слонов в Азии связано с тем, что на огромную тушу находится много потребителей: от шакалов, барсуков, медведей, коршунов и ворон, поедающих мясо, до дикобразов и других грызунов, с удовольствием гложущих кости. Оставшийся скелет быстро разрушается в богатой растительными кислотами лесной почве.

Впрочем, нет ничего странного, что находят так мало останков азиатских слонов, умерших естественной смертью; вообще лишь крайне редко случается как в пустыне, так и у нас натолкнуться на останки умерших животных, даже таких видов, которые встречаются в гораздо большем числе, чем слоны. Дело в том, что заболевшие или ослабевшие от старости животные, чувствуя близость смерти, отыскивают всюду укромные места и оканчивают там свое существование. В Африке, правда, можно легко натолкнуться на скелеты различных зверей, а также слонов, но здесь их всюду преследуют гораздо ревностнее, чем в Азии, и можно принять, что те, останки которых попадаются на глаза, по большей части умерли не от болезни.

Из наблюдений, собранных как в Африке, так и в Европе, следует, что и африканский слон, подобно своему индийскому родичу, мог бы быть приручен и, наверное, с большою выгодою сделан пригодным для служению человеку на своей родине, которая так бедна удобными для этого животными. Приносил бы он столько же пользы, как индийский слон, – это вопрос. Опыт древних народов говорит, по-видимому, против этого, а впечатление, которое он производит на наблюдателя, подтверждает предположение, что африканский слон не может принести такую же пользу, как азиатский.

Как рассказывают Плиний, Ливии, Страбон и другие римские писатели, индийские слоны решительно превосходили африканских силой и мужеством: в битве при Рафиа, которую Птоломей Филопатор дал в 217 году до P. X. Антиоху, 73 африканских слона египетского царя, как указывает Гартман, жалким образом бежали перед 102 слонами сирийского царя. Однако мы знаем, как от римлян, так и от наших укротителей зверей, что африканский слон способен вообще к дрессировке. Он, может быть, приносил бы и меньше пользы, чем его родич, но все же очень много, если бы только пожелали обращаться с ним так же, как обращаются индусы с видом, водящимся на их родине*.

* Современные опыты приручения слонов обоих видов дали положительные результаты: эти животные все чаще используются как ездовые в некоторых национальных парках, возя наблюдателей и вооруженную охрану. Можно ли было использовать африканского слона в качестве рабочего – не ясно.

До сих пор никто не принимался серьезно за то, чтобы воспользоваться им во время экспедиций в Африке; немногочисленные временно живущие там европейцы должны выполнять другие задачи, а туземцы слишком низко стоят, слишком лишены всяких потребностей, чтобы заняться приручением этих животных, на что требуется много времени и терпения.