Семейство слоновые ¦стр. 15
Последнее известие об употреблении прирученных африканских слонов, которое мы можем считать исторически верным, относится к одному случаю, происшедшему в год рождения основателя религии Магомета. 105-я сура Корана, «Эльфиль», начинается фразой: «Разве ты не думаешь о том, что сделал твой Господь со всадниками на слонах?»
Опираясь на мусульманских толкователей текста, Валь замечает: «История, к которой это относится, заключается в следующем: Абраха ибн Эзельбаз, абиссинский вице-король Йемена, преданный христианской религии, хотел построить в Сане, главном городе счастливой Аравии, великолепную церковь, чтобы привлечь туда арабов и тем отклонить их от посещения храма в Мекке. Когда же корейшиты заметили, что число пилигримов в Каабу уменьшается, они послали одного араба, по имени Нофаила, который ночью пробрался в новую церковь и осквернил ее алтарь и стены.
Этот постыдный поступок побудил раздраженного Абраху разрушить храм в Мекке. Он выступил поэтому против Мекки во главе очень значительного войска, при котором находилось некоторое число (указывают 13) слонов. Но когда войско прибыло туда и Абраха, сидя на своем слоне, называемом Махмуд, хотел въехать в город, то этот слон, белый и значительной величины, отказался идти дальше, бросался на колени и шел по всем направлениям, только не к Мекке, куда он должен был идти. Мусульманские авторы смотрят на это происшествие как на особую божественную защиту святого меккского храма; однако известно, что слоны нередко упрямятся таким образом.
Эта война случилась в том году, когда родился Магомет. Зрелище войска слонов на войне представляло для арабов нечто до такой степени новое, самый вид громадных созданий, которых нет в Аравии, всех настолько поразил, а исход происшествия показался столь чудесным, что арабы начали считать годы от этого дня, и это летосчисление, общеизвестное арабским писателям, которое долгое время было в употреблении, называется «Эльфиль» – летосчисление, или эпоха, слонов. Введение особого арабского летосчисления, названного в память замечательного происшествия, а также согласное свидетельство всех арабских историков об этом историческом факте, хотя в подробностях рассказ несколько варьирует и украшен сказочным элементом, говорит в пользу подлинности этого события».
В наших зоологических садах африканский слон живет так же хорошо, как и азиатский, даже при таких условиях, которые мало соответствует его естественным потребностям.
Мясо африканского слона имеет вкус бычачьего, но гораздо жестче и с более грубыми волокнами; жир серовато-белого цвета, несколько грубозернист и тверд и при этом так легко застывает, что уже при температуре 25 градусов превращается в довольно твердую массу. Так рассказывает Гейглин, который первый ел мясо слона в свежем и сушеном виде и нашел его вкусным. Кусок передней ноги, простояв на огне 24 часа, дал большое количество хорошего бульона и вкусного мяса.
Селус, напротив, называет слоновью ногу безвкусной пищею, но хвалит сердце, зажаренное на угольях на вилообразных палках, как одно из тончайших лакомств, какое только может добыть охотник в южной Африке; он называет также вкусным мясо у основания хобота и то, которое вырезают на голове над глазами; его, впрочем, надо варить очень долго, прежде чем оно станет мягким.
Что касается азиатского слона, то Теннент хвалит язык, а Корзе находит очень вкусным зажаренный в золе хобот. Негры разрезают все мясо слона на длинные полосы, высушивают их на солнце или над огнем и растирают до употребления в грубый порошок, который примешивают к своим простым кушаньям. На охотах, которые устраивают в стране Ниам-Ниам, иногда истребляют столько слонов, что потребность многих сел в мясе удовлетворяется на несколько месяцев. «Часто, – говорит Швенфурт, – я видел туземцев, которые шли к своим хижинам, как мне казалось, с большой вязанкой хвороста: они несли свою долю слоновьего мяса, которое, будучи разрезано на длинные ремни и высушено над огнем, совершенно принимает вид дров или прутьев».
|