Во многом лошади очень похожи на детей и в хорошем, и в дурном. Вместе с памятью места лошадь обладает и понятием о времени. Она научается идти в такт, ехать рысью, галопом и танцевать. Она умеет также различать время, знает, утро ли, полдень или вечер. Она не лишена также музыкального чувства и, как воин, любит звук трубы. Весело бьет о землю копытом, когда слышит этот звук, призывающий к скачке или к битве; знает и понимает также барабанный бой и вообще все звуки, внушающие ей мужество или страх.

Она узнает пушечную пальбу, но неохотно слышит ее, если ей пришлось видеть на поле сражения других коней, убитых выстрелами. Гром тоже неприятен ей. Может быть, на нее дурно влияет гроза.

Лошадь очень подвержена страху и в этом отношении походит на человека. Она пугается необыкновенного звука, необыкновенного предмета, развевающегося знамени, рубашки, вывешенной из окна и колеблемой ветром, тщательно осматривает каменистую дорогу, осторожно входит в ручей или реку.

На узких горных тропинках она вся дрожит, так как знает, что должна надеяться лишь на свои ноги и не может ни обо что опереться. Молнии очень боится и в грозу дрожит и потеет. Если одна лошадь бросается в бегство, то другая, неиспуганная, может удержать ее; обыкновенно же испуг овладевает и другой, и обе мчатся под влиянием все возрастающего страха, бешено летят через все, что попадается на пути к дому, и останавливаются лишь на дворе или у стены.

Сколько несчастий прямо или косвенно в подобных случаях причиняет это животное, которое обыкновенно так разумно, послушно и благонравно, которое повинуется хозяину, работнику, женщине, девушке – словом, каждому, кто с ним хорошо обращается! Лошадь, как дитя, может удивляться, смущаться, пугаться от незначительных обстоятельств, но ее легко можно вывести из заблуждения и благодаря ее уму нетрудно познакомить с новыми предметами.

Ясно, что ум ее может помутиться, как у человека, что она может сойти с ума. Не одна лошадь была уже безвозвратно испорчена грубым обращением, руганью и побоями конюхов, была лишена всех своих ценных внутренних качеств и сделалась совершенно глупой и сумасшедшей. Напротив, хорошее обращение облагораживает лошадь, высоко ставит ее и делает получеловеком.

У лошади есть одно лишь истинное удовольствие – скачка. Она от природы странник. Только ради удовольствия пасущиеся лошади в русских степях скачут, галопом следуют по целым часам за повозкой, уходят даже на расстояние дневного пути с уверенностью, что найдут длинный обратный путь. На пастбищах они весело резвятся, бьют передними и задними ногами и делают разные шалости, скачут вместе, кусают друг друга.

Есть такие задорные, которые постоянно дразнят других. Молодые дразнят даже людей. Это замечательный факт! Животное, которое пытается играть с человеком, должно ведь чувствовать себя близким к нему, почти видеть в нем себе подобного! Жеребец – страшное животное. Его сила громадна, его мужество непомерно, его глаза мечут огонь.

Кобыла гораздо тише, добродушнее, послушнее, уступчивее; поэтому ее часто и предпочитают жеребцу. Лошадь способна ко всяким чувствам. Она любит и ненавидит, бывает завистливой и мстительной, коварной и т. д. Ни одна лошадь не похожа на другую. Одна зла и любит кусаться, другая доверчива и кротка. Или природа, или воспитание, или и то и другое вместе сделали их различными.

Как различна судьба лошадей! Жребий большинства их таков, что в молодости их любят и кормят овсом, в старости заставляют возить тяжести и дают жесткую траву, бьют и презирают. Многих коней оплакивали люди и справедливо воздвигали им мраморные памятники. У них есть детство для игр, молодость для щегольства, зрелый возраст для работы, наконец, наступает возраст, в котором они становятся более вялыми и слабыми; они цветут, созревают и увядают!»