Все внешние чувства зебр очень развиты. Уши чувствительны к малейшему шуму, и глаза редко ошибаются. В умственном отношении почти все равны между собою. Всем свойственны необузданное стремление к свободе, своеволие, некоторая доля дикости, иногда коварство и большое мужество. От нападений хищных зверей они храбро защищаются копытами и зубами*.
* Зебра – основная дичь после гну для львов, гиен, гиеновых собак. Изредка на зебр нападают леопарды, совсем редко – гепарды. Зебра может дать эффективный отпор хищнику (особенно жеребцы, буквально убивающие гиен), но обычно спасается бегством. Полосатая окраска не служит камуфляжем, как предполагали ранее, а сбивает с толку нападающего хищника. Полосы мельтешат перед глазами, зрительно разбивают корпус копытных и мешают следить за выбранной жертвой в суматохе. Другая функция окраски – опознавание членами группы.
Гиены благоразумно держатся от них в стороне. Вероятнее всего, один только могучий лев успешно справляется с зеброй; дерзкий леопард нападает только на самых слабых. Злейшим врагом полосатой лошади опять-таки является человек. Трудность охоты на этих животных и красота их меха, для которого находят разнообразное употребление, побуждают европейцев к преследованию этих в сущности безобидных животных.
Многие колонисты южной Африки страстно за ними охотятся, но и абиссинцы, кажется, не менее усердно их преследуют, так как их знатные люди любят украшать шею своих лошадей бахромой, составленной из пестрой гривы этих диких родичей коня. Европейцы убивают зебр пулями, туземцы – метательными копьями; но чаще всего попадают эти красивые звери в западни, где их убивают без труда или берут в неволю. Туземцы ценят только убитых животных, так как мясо их они считают лакомством, и, по словам Гарриса, даже иногда оспаривают у льва остатки им убитых зебр.
Зебр несправедливо считали неукротимыми. Ничья твердая рука не бралась еще до сих пор за приручение этих чудных животных, никто не стремился серьезно к достижению этой цели. Некоторые отдельные попытки удались, другие оказались безуспешными.
Квагг несколько раз удавалось приучить возить экипажи и носить тяжести: так, например, в Англии Паркинсу удалось довести пару этих красивых животных до того, что они позволяли себя впрягать в легкий экипаж и ездить, как на обыкновенных лошадях. По другим сообщениям, подобные попытки оказывались неудачными.
Кювье рассказывает, что одна пойманная квагга иногда спокойно позволяла подходить к себе близко и даже гладить, но вдруг, без всякой видимой причины, начинала бешено лягаться и даже пыталась кусать своего хозяина. Когда ее хотели перевести из одной загородки в другую, она бесилась, падала на колени и грызла зубами все, что только могла захватить.
Шпаррман рассказывает следующее о первом опыте приручения зебр, сделанном богатым поселенцем Капской области. Этот человек воспитал нескольких молодых пойманных зебр и поведение их, казалось, было вполне хорошим. В один прекрасный день ему пришла мысль запрячь в свой экипаж хорошеньких животных. Он сам взял в руки вожжи и поехал на своих бегунах. Езда была, вероятно, очень быстрая, так как после довольно значительного промежутка времени счастливый обладатель зебр очутился в своей конюшне без чувств, рядом с совершенно изломанным экипажем; зебры же стояли совсем смирно.
За другой молодой зеброй в детстве заботливо ухаживали, а впоследствии некоторое время не обращали на нее внимания, отчего ее прежняя кротость и понятливость перешли в лукавство и злобу. Тем не менее одному смелому наезднику вздумалось укротить это животное.
Но едва успел он вскочить ей на спину, как зебра начала бешено бить задом, ударилась о землю и осталась лежать вместе со своим всадником; потом мгновенно вскочила опять на ноги, спрыгнула с высокого берега реки в воду и там сбросила седока; но тот крепко держался за поводья и был благополучно вытащен самой зеброй, которая подплыла к берегу. Тут животное дало всаднику такой чувствительный урок, что он, без сомнения, не забыл его во всю жизнь: зебра внезапно повернулась назад и откусила своему укротителю ухо.
Эти и подобные им опыты запугали жителей Капской области и заставили их прийти к заключению, что приручение зебр – дело невозможное; но все серьезные наблюдатели не сомневаются, что со временем пестрых лошадей можно будет употреблять для домашних услуг*.
* Особого смысла в одомашнивании зебры, по видимому, нет.
Все зебры легко переносят неволю в Европе. При хорошем корме они чувствуют себя отлично, а при хорошем уходе плодятся. Вейнланд в издаваемой прежде им, а теперь Ноллем газете «Зоологический сад» поместил описание всех животных, которые плодились в неволе. Из сообщенных им сведений мы узнаем, что зебры скрещивались не только с себе подобными, но и с другими копытными*.
* В неволе зебры и лошади дают бесплодное потомство – «зеброидов», нередко весьма причудливой окраски – с узкими темными полосами или рябью по более светлому фону, с контрастными полосатыми ногами при однотонном корпусе и т.п.
