Греки и римляне ничего не знали про кабаргу, хотя они, как прекрасно замечает Окен, страстно любили всякие благовонные мази и получали их большей частью из Индии и Аравии. Китайцы, напротив, употребляли мускус уже несколько тысячелетий тому назад. Мы получили первое ясное понятие о нем от арабов. Уже Ибн Сина говорит, что лучший мускус получался из Тибета и его находили в пупке животных из вида антилоп, изо рта которых выступают два клыка наподобие рогов.

Мозадиус прибавляет, что тибетский мускус потому лучше китайского, что животное в Тибете ест белоус и другие благовонные травы, которых нет в Китае. В 1300 году Марко Поло дал нам подробные сведения.

Он описывает кабаргу и прибавляет: «При полнолунии у кабарги вырастает на пупке кровяной пузырь, и тогда охотники отправляются ловить ее, вырезают этот пузырь, сушат на солнце и получают самый лучший бальзам, который где-либо известен». Позднейшие путешественники рассказывают об этом животном всякий вздор, до тех пор пока наконец Паллас не дал нам тщательно составленное жизнеописание этого животного. Кроме него, мы обязаны Адамсу, Кинлоху подробными сведениями об этом интересном животном.

Чаще всего кабарга встречается в окрестностях Байкальского озера, в Монголии и Гималайских горах, где летом она редко спускается ниже 2500 м над уровнем моря; в этих странах она местами так многочисленна, что охотники в одну зиму могут убить несколько сот штук. Кинлох, однако, сообщает, что в тех частях Гималайских гор, где много охотятся, она сделалась чрезвычайно пугливой. Крутые косогоры и большие леса служат любимым местопребыванием этих замечательных животных, где они попадаются поодиночке или самое большее по двое.

Кинлох сравнивает образ жизни кабарги с жизнью зайца, так как она, подобно последнему, устраивает себе маленькое логовище и очень крепко спит в нем в продолжение дня. Для пастбища предпочитает косогоры, где луга, покрытые травой, перемежаются с мелким кустарником, и только в сумерки или утром выходит на открытые поля.

Походка ее состоит из ряда скачков, за которыми следуют короткие остановки исключительно с намерением убедиться в безопасности. Тогда она опять начинает идти тихими шагами и снова переходит в свойственный ей галоп*.

* Бег кабарги трудно назвать галопом, она передвигается скачками, как заяц, поскольку задние ноги у нее заметно длиннее передних. Стремительные и высокие прыжки обеспечиваются не только силой ног, но и гибкостью позвоночника.

Встревоженная кабарга издает шипящий звук, а при поимке громко и звонко кричит. Движения ее быстры и уверенны. Она бегает с быстротой антилопы, прыгает с уверенностью козерога и лазает со смелостью серны. На снежных полях, где проваливается каждая собака и человек может едва двигаться, кабарга спокойно бегает, почти не оставляя за собой заметного следа.

При преследовании прыгает, как серна, без всякого вреда со значительной высоты или бегает по утесам, где едва представляется возможность упереться ногами. В случае нужды без рассуждения переплывает широкие реки.

Внешние чувства кабарги превосходны, душевные способности довольно незначительны. Кабарга пуглива, однако не умна и не расчетлива. Попав в затруднительное положение, часто не знает, что делать, и бегает взад и вперед, как помешанная. Только что пойманная кабарга ведет себя точно так же.

Время спаривания у них наступает обыкновенно поздней осенью, в ноябре, и в декабре, в Гималайских горах, по Ходжсону, вообще зимой. Самцы устраивают жестокие битвы и пускают с большой ловкостью в дело свои острые клыки. Они стараются всадить их в шею противника и делают тогда глубокие раны. Говорят, что почти все взрослые самцы сохраняют на себе рубцы от таких побоищ*.

* Во время гона кабарги собираются группами до особей, поединки между самцами носят ритуальный характер, клыки в ход пускают нечасто.

В продолжение этого времени они распространяют положительно невыносимый запах мускуса; охотники говорят, что его можно ощутить на расстоянии четверти мили. Правда ли, что самцы, как утверждали прежде, во время течки выпоражнивают свои мускусные мешки на древесные стволы и другие твердые предметы, нам с достоверностью ничего не сообщали.

Через шесть месяцев после спаривания у самки родятся один или два пестрых детеныша, которых она с нежной любовью держит при себе до следующего спаривания и тогда их прогоняет. Детеныши при рождении вполне развиты. Уже в ранней молодости самцы отличаются от самок тупой мордой и более значительным весом. На третьем году они делаются вполне взрослыми*.

* Беременность длится около 190 дней, самка приносит двух детенышей массой 300-500 г каждый. 2-3 месяца они находятся в укромном месте.