Подобным образом, по сообщениям Кинга, охотятся на северных оленей индейцы Северной Америки. Эти дикари также почти исключительно живут за счет этого животного. Громадные стада северных оленей в несколько тысяч голов тянутся весной на север, к Ледовитому океану, а осенью обратно на юг. Тогда у них на спине и бедрах имеется слой жира в 7-12 см толщиной, поэтому они и составляют в это время главный предмет охоты.

Животных убивают огнестрельным оружием, ловят в петли, убивают при переправе через реки рогатинами, вырывают глубокие ямы-западни или делают из ветвей и кустарника две изгороди, оставляя в обеих узкие промежутки, в которые ставят петли; потом гонят стадо между изгородями и ловят тех животных, которые пытаются прорваться, или наповал убивают их при выходе.

Индейцы умеют использовать дикого северного оленя, как лапландцы своего ручного. Из рогов и костей они изготавливают остроги и удочки, расколотыми берцовыми костями соскребают мясо, жир и волосы с кожи, оленьим мозгом смазывают шкуры, чтобы сделать их мягче.

Выдубленную посредством копчения на кострах из гнилушек кожу они натягивают на колья палаток, из этой же кожи делают тетивы для лука и сети; из сухих жил изготавливают посредством расщепления тонкие нитки. Из мягких, покрытых пушистой шерстью шкурок детенышей шьют одежду. Индейцы с головы до пят закутываются в шкуры северных оленей, стелят хорошо выдубленную мягкую кожу на снег, накрываются второй и могут в таком виде выдержать самые суровые холода.

Ни одна часть тела северного оленя не остается у них без полезного применения, не исключая пищевой кашицы в желудке. Когда она полежит и подвергнется известному брожению, то считается в высшей степени вкусным блюдом. Кровь варится и обращается в суп, кости толкутся и также варятся; добытый из них костный мозг смешивается с салом и сушеным мясом или употребляется для смазывания лица и волос.

Дикий северный олень, кроме человека, имеет много врагов. Самый опасный из них – волк. Он осаждает стада постоянно, а упорнее всего зимой. Когда снег становится настолько плотным, что может выдержать оленя, этому коварному разбойнику очень редко удается завладеть животными; но обстоятельства меняются при свежем снеге. Тогда северный олень глубоко вязнет в пушистой пелене, выбивается из сил и гораздо легче может быть пойман хищником, скрывающимся где-нибудь за скалой или густым кустарником.

В горах волки собираются большими стаями как раз в то время, когда и северные олени собираются в большие стада, и тогда начинается нескончаемая борьба за существование. Росомаха, рысь и медведь тоже стараются поживиться северным оленем. К злейшим врагам следует причислить и совсем маленьких, но жестоких насекомых, которые страшно мучают этих животных*.

* Главным врагом северных оленей является не волк, а «гнус», прежде всего овод. Личинки оводов разных видов паразитируют в носоглотке и под кожей животных, вызывая истощение, а иногда и смерть от удушья. Шкуры многих оленей оказываются безнадежно испорченными. Описаны случаи гибели оленей, у которых легкие были забиты комарами и мошкой. В районах, где гнус отсутствует, завезенные олени за несколько поколений достигли огромных размеров и находятся в прекрасной форме.

Оленеводством занимаются не только лапландцы и лопари, также многие народы северной России*.

* Северного оленя одомашнили ненцы в европейских тундрах, отсюда оленеводство распространилось в Скандинавию и в Азию. Лесной сибирский северный олень, возможно, был одомашнен эвенками. Стада домашних оленей в большинстве мест вытесняют диких.

Домашний северный олень составляет опору и гордость, радость и богатство, мучение и тягость для лапландца; по его понятиям, тот, кто считает своих оленей сотнями, достиг предела земного счастья. Некоторые лапландцы имеют до 3000 оленей, но основная часть жителей не более 500 голов.

Впрочем, норвежец никогда не узнает точное число голов в стаде, так как все лапландцы верят, что волк или непогода сейчас же уничтожит нескольких животных, если их владелец без нужды будет говорить об их числе. С презрением смотрит лапландец, истый оленевод, на своих земляков, которые отказались от кочевой жизни и занимаются рыбной ловлей по рекам, озерам, морским заливам или нанимаются в услужение к скандинавам. Однако себя считает свободным человеком. Такая жизнь дорога лапландцу, который думает, что ему выпал лучший жребий на земле.

А между тем, что за жизнь ведут эти люди? Не они распоряжаются животными, а стада ими; северные олени идут куда хотят, а лапландцы должны за ними следовать. Лапландец-оленевод ведет истинно собачью жизнь. Целыми месяцами проводит он большую часть дня под открытым небом, летом его осаждают комары, зимой донимает холод, от которого не может защититься.

Часто даже остается без огня, потому что на высотах, где пасется его стадо, нет леса. Скудно защищенный одеждой, он отдан на произвол погоды; образ жизни довел его до полуживотного состояния. Он не моется, питается самой отвратительной пищей, на которую голод заставляет набрасываться; часто у него нет другого спутника, кроме верной собаки, с которой он по справедливости делит свое скудное пропитание. И все это оленевод охотно и с любовью переносит ради своего стада!