К этому в другом месте рассказчик прибавляет следующее: «Все рисунки, изображающие южноафриканских буйволов, несущихся на врага с низко опущенной головой, могут быть названы выдумками, потому что в таком положении эти животные не приближаются никогда; напротив, они всегда держат морду приподнятой кверху, опрокидывают рога на плечи и только в момент столкновения наклоняют голову вниз»*.

* Кафрский буйвол считается самым опасным из «большой африканской пятерки», включающей также льва, леопарда, слона и носорога. Он действительно очень агрессивен, однако охотничьи рассказы о его свирепости и коварстве обычно страдают сильными преувеличениями. Используя современное огнестрельное оружие, человек сильно сократил поголовье вида, хотя местами буйволы все еще довольно обычны.

Против черного буйвола европеец выступает исключительно с огнестрельным оружием, а туземец вооружается или копьем, или устраивает западни. Чтобы ранить буйвола смертельно, охотник приближается к нему настолько близко, насколько можно считать это благоразумным, и целится или в нижнюю часть лба, или под лопатку.

Очень часто одиночного буйвола можно встретить совершенно случайно. Так, Швейнфурт во время своего путешествия обратил внимание на неясный предмет, казавшийся черным пнем среди широких листьев. «Еще я не успел подумать, – говорит путешественник, – куда мне, собственно, нужно стрелять, как темная масса пришла в движение, и выставилась огромная пара рогов. В такие минуты первой мыслью охотника бывает спустить курок и выстрелить; мысль о последствиях этого приходит после, и я инстинктивно выстрелил. В то же самое мгновение с гулом и треском, как от падающего с горных высот утеса, мимо меня бурей промчалось, скучившись в массу и с поднятыми кверху хвостами, стадо буйволов голов в двадцать. У меня зарябило в глазах; наугад я разрядил свою двустволку».

Далее он сообщает нам, как для охоты за черным буйволом жители Белой реки применяют крепкий лук, в котором тетива сильно натягивается посредством рычага. «Очень крепкие веревки из ремней растягиваются ими в высокой траве на местах, посещаемых буйволами.

Один конец ремня прикрепляют к ближайшему дереву или прочно вбитому в землю колу, а на другом конце делают петлю, приводя ее в сообщение с луком таким образом, что при наступлении на ремень он вследствие движения рычага поднимается и закидывает петлю на ноги животного. Испугавшись, буйвол делает прыжок и еще сильнее затягивает петлю. Этим моментом пользуются охотники, сидящие в засаде, и с копьями устремляются на упавшее или по крайней мере неспособное к быстрому бегу по высокой траве животное».

Мясо черного буйвола, как уверяет Швейнфурт, по своей доброкачественности соперничает с мясом откормленных домашних быков, хотя оно жестче и имеет более грубые волокна, но, несмотря на недостаток жира, очень сочно и вкусно.

Человек не единственный враг черного буйвола, лев также отваживается нападать на это могучее животное и может, задрав ему голову и переломив шею, убить его. Во всяком случае, для южноафриканских охотников не редка встреча с такими буйволами, которые в борьбе с сильным хищником получили глубокие раны на шее и плечах. Селус говорит, что буйволы, так тяжело израненные львом, бывают очень раздражительны и свирепы.*

* Лев является единственным хищником, осмеливающимся нападать на взрослых буйволов. В некоторых местах буйволы составляют 30-62% от добычи львов. Более серьезный ущерб, чем хищники и даже преследование человека, нанесли популяциям буйволов вспышки «наганы» – бычьей чумы, завезенной в Африку вместе с домашним скотом. Выявляются все новые и новые очаги заболевания.

В Европу первого живого буйвола привез Гейглин. «Несмотря на свою необузданность в пустыне, – говорит он, – это животное, кажется, легко делается ручным и, может быть, когда-нибудь его силой сумеют воспользоваться.

Подаренный мне буйвол-теленок был принят и вскормлен домашней коровой и с самого начала отличался от своих домашних родичей смышленым видом и смешными выходками. Он знал всех ласкающих его, встречал радостным мычанием и следовал за ними, пока это было можно; даже с моими лошадьми, верблюдами и антилопами он был в самых лучших отношениях и только появление жирафов, которых я держал на соседнем дворе, приводило его в ужас».

Я видел буйвола, когда его только что привезли в Шенбрунский зверинец, а в последнее время встречал их во многих других зоологических садах Амстердама и Берлина. Животные эти, казалось, постепенно примирились со своей участью или, по крайней мере, привыкли к плену; двигались они обыкновенно спокойно внутри своей загородки; подружились со сторожем, на посторонних посетителей обращали внимание только тогда, когда их манили лакомыми кусочками: в таком случае они мерным шагом подходили к решетке и равнодушно принимали то, что им подавалось.

Коровы понимали дружественное обращение знакомых людей, знали свою кличку, позволяли трогать и гладить себя, и вообще в них не было заметно той свойственной породе дикости, которая время от времени прорывается у быков, даже довольно ручных.

В некоторых зоологических садах черный буйвол плодится; рожденные в неволе детеныши мало отличаются от непосредственно вывезенных из Африки телят. И те, и другие растут скоро, как и прочие быки.