В лесах юго-восточной Сибири белки собирают также и грибы, притом совершенно своеобразным образом. «Они, – замечает Радде, – так не эгоистичны в этом отношении, что не только не прячут найденные грибы, но насаживают их на иглы сосен и елей или на сучки лиственниц и предоставляют им там сохнуть, чтобы потом сделаться достоянием каких-нибудь изморенных голодом несчастных странствующих собратьев. Складом для грибов избираются верхушки старых деревьев, но еще чаще густой кустарник хвойного леса».

Собирание этих запасов на зиму свидетельствует о чрезмерной чувствительности белок к изменению погоды. Когда солнечные лучи начинают припекать сильнее обычного, белки проводят полуденное время во сне, спрятавшись в гнездо, а гулять в лес выходят рано утром или вечером; но еще больше они боятся ливня, всякой непогоды, бурь и особенно метелей.

Они предчувствуют перемену погоды замечательно верно. С появлением первых признаков дурной погоды они тотчас же прячутся по своим гнездам или по несколько белок в одну нору, затыкают отверстие со стороны дующего ветра и, уютно свернувшись в клубок, пережидают непогоду.

В холодной Сибири после хлопотливой осенней жизни зимние морозы вызывают в белках такое продолжительное бездействие, что оно почти переходит в кратковременную зимнюю спячку. Вначале белки ежедневно, хоть и не надолго выходят из своих гнезд, но потом они прячутся в них на целые дни, так что охотникам приходится вспугивать их ударами топора по дуплу дерева.

Дурная осень для них обыкновенно гибельна, так как вынуждает съедать запасы» приготовленные на зиму. Если за такой осенью следует мало-мальски суровая зима, то белок гибнет очень много. Некоторые кладовые забываются ими, к другим мешает подступиться глубокий снег, и несчастные зверьки, столь веселые и бодрые раньше, должны умирать с голоду. То здесь, то там валяются они мертвые в своих гнездах или падают от изнурения с верхушек деревьев, становясь легкой добычей куниц.

В буковых и дубовых лесах белкам все-таки живется легче, потому что, кроме оставшихся на деревьях орехов и желудей, еще в большем количестве они выкапывают их из-под снега и таким образом поддерживают свое питание*.

* Долгое время было неясно, как белка разыскивает под снегом свои тайники, сделанные осенью. Считалось, что она может унюхать тайник даже через полутораметровый слой снега, но это представляется маловероятным, учитывая, что припасы она может закапывать еще на 30 см вглубь почвы или лесной подстилки. Вероятно, белка запоминает в общих чертах места складов, а непосредственно у тайника различает стойкий запах секрета своих желез, которым белка метит тайник. До 20% тайников белка не находит и желуди, орехи, другие семена в них прорастают весной. Таким образом, белка является в определенной мере «сеятелем леса».

Голос белки в испуге громко звучит, как «дук-дук»; удовольствие или досаду животное выражает особенным, непередаваемым слогами ворчанием или, как удачно выражаются Дитрих и Ленц, бормотаньем. При сильной радости или возбуждении она свистит. Зрение, слух и обоняние отличаются своим высоким развитием; не бездействует и осязание, как о том свидетельствует способность белок предчувствовать погоду. Наблюдения над пленными животными показали, что и вкус у них также развит.

О душевных способностях белок говорит их прекрасная память, а также хитрость, к которой прибегает животное, желая спастись от врагов: с быстротой молнии бросается белка на самое высокое из близлежащих деревьев, направляется почти всегда по противоположной стороне ствола вверх до первого разветвления, при этом голову высовывает только в крайнем случае, вся сжимается, прячется и старается, как можно незаметнее совершить свое бегство.

Старые белки спариваются первый раз в марте, молодые же немного позже. Самка собирает вокруг себя в это время до десяти и более самцов, которые вступают из-за нее в кровавые драки. Через четыре недели после спаривания в хорошо устроенном и мягко выстланном гнезде появляется от трех до семи детенышей, которые приблизительно в течение девяти дней остаются слепыми и пользуются нежной заботой матери. Для родов белки избирают преимущественно дупла деревьев.

Ленц утверждает, что самки устраиваются на это время также в скворечниках, которые висят на деревьях тут же в лесу; с этой целью их тщательно выстилают мхом, снабжают удобным входом, а запасное отверстие расширяют зубами для большего удобства.

Когда детеныши перестанут сосать, мать, а, может быть, также и отец, в продолжение еще нескольких дней приносят им пищу, затем родители оставляют юное потомство на произвол судьбы и после того приступают к вторичному спариванию. Покинутые детеныши еще некоторое время находятся вместе, мило играют друг с другом и скоро свыкаются с привычками взрослых.

В июне самка вторично рожает обыкновенно меньшее число детенышей, чем в первый раз. Когда и эти подрастут уже настолько, что могут бегать повсюду самостоятельно, она часто соединяет их с прежним выводком, и тогда вся ватага в 12-16 штук поселяется вместе в какой-нибудь части леса*.

* Сезон размножения начинается в январе-феврале, заканчивается в августе. На юге ареала иногда может быть не 2, а 3 выводка в год. В выводке может быть от 2 до 11 слепых голых бельчат длиной около 5 см и массой около 8 г. Беременность длится 38 дней, лактация – 8 недель.