Без особой нужды бобры не покидают основанных ими колоний. Поэтому в ненаселенных лесах можно встретить очень старые бобровые постройки. Агасис, исследуя плотину одного пруда, еще заселенного бобрами, нашел, что старые, обглоданные животными куски деревьев и сучьев были покрыты слоем торфа в 3 метра толщиной, и вывел отсюда заключение, что колонии эти должны были существовать по крайней мере 900 лет тому назад.

По выводам того же исследователя, бобровые постройки в Америке оказывают заметное влияние на сельскохозяйственное значение данной местности. Плотины превращают небольшие ручейки, первоначально спокойно протекавшие в лесной тени, в ряд прудов, из которых некоторые занимают площадь в 10-20 гектаров. Вблизи их благодаря тому, что бобры срубают деревья, образуются поляны, так называемые бобровые лужайки, занимающие пространство в 100 гектаров и более, которые часто являются единственными прогалинами в еще девственных первобытных лесах.

Берега прудов быстро обрастают торфяным и растениями, и постепенно образуются торфяные болота на значительном протяжении. С другой стороны, каналы, проведенные этими животными, дают сток водам болот, осушают их, и вследствие этого образуются сухие безлесные пространства*.

* Бобры относятся к немногим «ландшафтообразующим» животным, наряду со слонами или термитами. Их гидротехническая деятельность ведет к изменению режима рек, запруживанию и заболачиванию территорий, смене биоценозов и даже местным климатическим изменениям. В ряде районов деятельность бобров благотворна, в других – отрицательно сказывается на естественных ландшафтах, и численность бобра здесь нуждается в регуляции.

Все работы бобров находятся в тесной связи с их привычками и потребностями, поэтому описание их дает представление об образе жизни этих животных. Подобно большинству грызунов, они деятельны по преимуществу ночью и только в совершенно уединенных местностях, где им не приходится встречаться с человеком, они ведут также дневной образ жизни.

«Вскоре после заката солнца, – говорит фон Мейеринк, – они покидают свои норы, издают громкий свист и с шумом падают в воду. Они плавают некоторое время вблизи своих замков, причем двигаются с одинаковой скоростью как вверх, так и вниз по течению, и, смотря по тому, насколько чувствуют себя в безопасности, выставляют из-под воды нос и лоб или голову и спину. Убедившись в полной своей безопасности, они вылезают на берег и удаляются от реки на расстояние 50 шагов и даже далее для того, чтобы нарезать деревьев для корма и для своих построек. Плавая, они удаляются на расстояние около полмили от своих построек, но всегда в ту же ночь возвращаются обратно.

Зимой они так же по ночам отправляются отыскивать себе пищу, иногда, однако, в течение 8-14 дней не покидают своего жилища и питаются корой тех ивовых сучьев, которые они осенью натаскивают в норы и которыми заделывают выходные отверстия на берегу». Ветви в несколько сантиметров толщиной бобр перегрызает сразу, деревья валит, обгрызая ствол кругом со всех сторон и, особенно со стороны, обращенной к реке, пока он не наклонится в этом направлении и не обрушится в воду.

Следы его работ состоят из бесчисленного количества плоских раковинообразных разрезов сучьев и деревьев, которые до того гладки и резко очерчены, что кажутся выдолбленными слегка изогнуты м долотом. Случается, что бобры срезают стволы, толщиной более диаметра человеческого туловища.

На Эльбе Пехуель-Леше измерил стволы некоторых срезанных бобрами деревьев, имевших не только 15 и 20 см, но также 40 и даже 60 см в толщину, причем в последнем случае это были всегда черные и серебристые тополи. Раз эти животные свалили даже дуб в 25-30 см толщиной. Из этих деревьев большая часть стояла прежде вблизи воды, в которую они и упали, но некоторые из них, особенно более тонкие, были удалены от берега Эльбы на расстояние до 300 шагов и росли в такой чаще, что не могли упасть и верхушками своими завязли в кронах соседних деревьев.

Оказывается, что большая часть деревьев срубается бобрами без всякой цели, то есть только в виде упражнения, благодаря унаследованной привычке и желанию погрызть, по крайней мере, срубив их, бобры до них более не дотрагиваются, ведь толстые сучки гораздо легче найти в ивовых зарослях, расположенных на самом берегу*.

* Бобр валит дерево толщиной в 12 см за полчаса, толщиной в 25 см – за 4-5 часов. Далеко не всегда зверь предвидит траекторию упавшего дерева, нередко бобр предпринимает несколько попыток повалить дерево в нужную сторону. Сваленные, но не «утилизованные» стволы, являются свидетельством таких попыток. На зиму бобр запасает веточный корм, втыкая концы чурбачков, веток и прутьев в дно, или придавливая их камнями, благодаря низкой температуре воды этот корм остается свежим всю зиму. Семья бобров может заготовить до 80 кубометров корма. Правда, в сильные морозы бобры неактивны, могут впадать в кратковременное оцепенение и существуют за счет жировых запасов.