В Либерии они тоже, по словам Бюттикофера, приносят большой вред рисовым и маисовым плантациям. В западной Африке животное это пользуется дурной славой, так как по решительным, но не доказанным уверениям как туземцев, так и европейцев, иногда грызет слоновую кость и портит прекрасные бивни. По-видимому, это безосновательно, по крайней мере, насколько простираются наблюдения Пехуель-Леше, на исследованных им бивнях отдельные бороздки на обгрызенных местах были слишком узки и слишком округлены, одним словом, слишком аккуратны, чтобы можно было предположить, что они прорезаны крепкими и широкими резцами тростниковой крысы.

Тот же результат выяснился при исследовании многочисленных кусков слоновой кости в обширной коллекции В. Вестендарпа в Гамбурге. Животное это, может быть, и обгрызает иногда слоновую кость, но гораздо большее число повреждений на бивнях производится, вероятно, различными и гораздо меньшими по размеру грызунами. Тем не менее очень примечательно, что и на дальнем северо-востоке Африки этих крыс обвиняют в том же самом.

«Они хорошо известны в Ниам-Ниам, – пишет Швейнфурт, – главным образом благодаря тем опустошениям, которые обычно производят в запасах слоновой кости, обгрызая ее, чтобы точить резцы на удобном для этого предмете. Дело в том, что жители Ниам-Ниам, следуя обычаю многих африканских народов, зарывают свою слоновую кость в мокрую болотную почву, чтобы защитить ее на случай военного нападения, а может быть, и на случай пожара. Здесь ее находят эти животные и обгрызают во всех направлениях»*.

* Все тропические грызуны утоляют свой минеральный голод, грызя кости крупных животных. Слоновые бивни не составляют исключения.

Тростниковую крысу преследуют как туземцы, так и любящие охоту европейцы, так как из нее получается более вкусное жаркое, чем из какого-либо другого африканского млекопитающего. По крайней мере, все вышеназванные натуралисты, за исключением Друммонда, согласны в том, что это прекрасная дичь. Ее мясо жирно и похоже на мясо здорового поросенка-сосунка и свободно от какого-либо противного постороннего вкуса.

Кожа, хотя и толстая, но очень легко рвется и довольно крепко срастается с лежащим под ней слоем жира, ее обычно не снимают, а только опаливают щетину и затем готовят дичь целиком.

Охотятся за грызунами с помощью ловушек, собак или огня и, если собаки не загрызут зверька, то его колют копьями или забивают до смерти. При охоте в одиночку поиск тростниковой крысы облегчается ее привычкой лежать долго на одном месте, подобно зайцу, и убегать по тем тропинкам, которые она проложила через чащу. Этим пользуются туземцы западной Африки, на тропинки они кладут длинные корзины, сделанные из тонких щепок и похожие на рыболовные верши, по сторонам под острым углом к тропинке крылообразно располагают короткие изгороди. Вспугнутые животные бросаются в эти корзины-ловушки, иногда по нескольку штук одна за другой и застревают там.

Их гибкая темница до такой степени узка, что они не могут в ней повернуться и таким образом беспомощно защемленные попадают в руки преследователей. Более богата добычей в известное время большая охота загоном, в которой действуют вместе люди, собаки и огонь. Когда в сухое время года некоторые водоемы иссякают и большие пространства травяных зарослей выгорают, тростниковые крысы по необходимости собираются в уцелевших остатках чащи. Эти чащи окружают, зажигают и убивают убегающих животных, кто как может.

«Конец февраля, – пишет Швейнфурт, – был самым удобным временем для охоты, поэтому я устроил однажды большую охотничью экскурсию к Дьюру, собрав вокруг себя самых ловких туземцев. Вооруженные копьями и хорошо знакомые с местами, в которых предпочтительно держится это замечательное животное, они должны были служить мне в качестве загонщиков и охотников.

В это время, когда даже около рек и в болотистых низменностях засохла вся трава, казалось легким делом набить с помощью охотников грызунов, во множестве водящихся в таких местностях. Добычей дня было действительно десять штук, однако большинство благодаря грубому способу охоты, оказались растерзанными ударами брошенных в них копий и зубами моих собак и негодными для научных целей.

Как только находили место, где были эти животные, их окружали и зажигали высокую траву сразу со всех сторон; ускользнуть было невозможно, каждое прятавшееся там живое существо должно было показаться. Однако животные имели дурную привычку ждать до последнего момента и решаться на бегство, лишь опалив шерсть и обжегши лапы; поэтому добыть неповрежденные шкуры было нелегко. Подобно зайцу, зверек остается неподвижным в своем убежище, где считает себя безопасным, даже в непосредственной близости от преследователя. Поэтому туземцы нередко убивают их ударом камня или дубины.

В некоторых местах, где уцелевшая от степного пожара трава отличалась особенной густотой, сопровождавшие меня туземцы лишь кололи наудачу своими копьями, чтобы пронзить несколько грызунов точно так, как ловят рыбу в лужах, оставшихся от пересохшей реки».