Семейство молодых зайцев неохотно оставляет ту местность, в которой родилось. Детеныши одного помета редко удаляются друг от друга, хотя каждый и выкапывает себе отдельное логовище. По вечерам они вместе выходят на пастбище, по утрам вместе возвращаются к логовищам: так идет их жизнь, которая с течением времени становится очень веселой и деятельной, до тех пор, пока они не станут полувзрослыми. Тогда они отделяются друг от друга.

Зайчата вырастают за 15 месяцев, но уже в первый год жизни способны к размножению. Продолжительность жизни, которой заяц достигает у нас, может равняться 7-8 годам, но встречаются примеры, что зайцы, избегая всех преследований, еще более долгое время не умирают от старческой дряхлости*.

* Самки становятся половозрелыми через полгода после рождения, самцы – в 9-12 месяцев. Продолжительность жизни русака – до 5 лет.

В первую четверть этого столетия на моей родине был известен охотникам один заяц-самец: мой отец знал его 8 лет. Хитрецу постоянно удавалось уходить от всех преследований, и лишь в очень суровую зиму был убит моим отцом из засады. При взвешивании оказалось, что он достиг 9 килограммов.

«Жизнь нашего грызуна, – говорит Адольф Мюллер, – есть почти непрерывная цепь бед, нужды и страданий, чтобы избежать их, у зайца, правда, существует бдительность и осторожность, но все-таки самым верным средством спасения остается заячий страх, над которым так смеются. Ведь целое войско наших туземных хищников из млекопитающих и птиц высылает за этим мирным и беззащитным существом шпионов, обманщиков, разбойников и убийц, чтобы превратить тихий рай его лугов и лесов в арену страха и смерти. Ведь собаки, от медленной, косолапой таксы, до длинноногой, тонкой, быстрой, как буря, борзой, затравливают насмерть его, быстрейшего из бегунов.

А когда оказываются недостаточными выносливость и быстрота собаки, когда чутье, лукавство и кровожадность хищников, дурная погода и естественные бедствия пощадят горемыку, тогда еще и человек со своей хитростью держит наготове различные средства для истребления бедняги. Как самый свирепый и коварный хищник, он осуждает рожденного для страдания еще и на повешение. Человек прокрадывается, как убийца, ночью и в тумане в лес, кладет на пути гнусные проволочные петли, в которые безобидное животное попадает головой и умирает жалкой смертью удавленника. Но это делает лишь жадный промышленник, а охотник – никогда!»

О правильной и неправильной охоте за зайцами написаны книги, и потому входить в подробное рассмотрение различных способов охоты я не намерен. По моему мнению, наибольшее удовольствие доставляем охотнику отыскивание зайца по следам и подстерегание из засады. Травля борзыми, правда, очень возбуждает, но так запугивает зайцев, что они перестают водиться в известных участках. Охота загоном, как ни приятна она не в слишком населенных местах, обращается под конец там, где зайцев много, в настоящую бойню; между тем как выслеживание и подстерегание постоянно держат охотника в напряжении и наиболее достойны настоящего охотника.

Пойманные зайцы легко приручаются, привыкают без сопротивления ко всякой пище, какой кормят кроликов, но нежны и легко умирают. Если давать им лишь сено, хлеб и воду, но никогда не давать зелени, то они живут дольше.

О пользе и вреде зайца господствуют различные взгляды в зависимости от того, с какой точки зрения судят: сельскохозяйственной или охотничьей. Беспристрастный судья, безусловно, должен будет признать, что заяц – животное вредное: он потребляет по крайней мере вдвое больше того, сколько сам стоит на рынке. Во многих местностях Германии это мало ощутительно, потому что заяц обычно лакомится везде понемногу и таким образом распределяет свои опустошения на большое пространство, но оспаривать приносимый им вред тем не менее нельзя.

Если вред зайца и может считаться доказанным, то этим еще не сказано, что его следует истреблять. И без того достаточно заботятся об уменьшении числа зайцев. Те, кому они очевидно вредят и надоедают, могут, насколько заблагорассудится, уменьшить их число; тем же, кто высказывается в пользу их безусловного истребления, можно возразить, что заслуживают внимания и удовольствие охоты, и вкусное мясо зайца.

Кроме справедливо ценимого мяса зайца, в дело идет и его шкура. Из лишенной волос и выдубленной шкуры делают обувь и род пергамента или употребляют ее на выделку клея, волосы идут на изготовление войлочных шляп. Ежегодно, по Ломеру, в торговлю поступает 3-4 миллиона шкур, ценой по 30-75 пфеннигов за штуку. Сибирские белые заячьи шкуры получили за последние десять лет выгодное применение: их окрашивают в черный и бурый цвет, обстригают и окрашивают под цвет меха рыси или шиншиллы и таким образом превращают в очень красивый, но непрочный мех. Этих шкур ежегодно поступает в торговлю 1-1,5 миллиона штук, ценой 0,5-2 марки за штуку.

В старой медицине волосы, жир, кровь, мозг, кости, даже помет зайца играли важную роль, и еще в настоящее время суеверные люди употребляют шкуру и жир зайца против болезней. Долгое время заяц считался заколдованным существом. Еще в прошлом столетии верили, что заяц гермафродит, и были твердо убеждены, что он может произвольно изменять пол, а следовательно, является как самцом, так и самкой. Тропинки, которые он прогрызает в высоких хлебах, еще и в настоящее время носят название «ведьминых дорожек».