Смотря по погоде, самка начинает нести яйца то раньше, то позже, обыкновенно между 24 и 30 апреля; она кладет по яйцу через день. Кладка состоит из трех, редко из четырех, а иногда только из двух продолговатых яиц, с твердой и почти матовой скорлупой. В длину они имеют 59-70 мм, а наибольший поперечник 44-52 мм.

Окраска и рисунки, образуемые на них пятнами, так же изменчивы, как и размеры. Высиживанье, начинающееся тотчас же после того, как самкой положено первое яйцо, продолжается 22-26 дней; в нем, по-видимому, принимают участие обе птицы; обыкновенно вылупливается только два птенца. Они отличаются прожорливостью, которая, впрочем, удовлетворяется настолько обильно, что все гнездо бывает завалено только наполовину съеденными свежими рыбами, причем обыкновенно объедена только передняя их половина. Земля под деревом бывает также сплошь усеяна гниющей рыбой, если только пара коршунов, воспользовавшись счастливым случаем, не догадается свить поблизости гнездо и не станет кормить своих птенцов главным образом объедками со стола своего богатого родича.

Птенцы могут летать не ранее как через 8, а иногда даже только через 10 недель. Тогда они покидают гнездо, следуя за своими родителями, под руководством которых они учатся искусству рыбной ловли, а в сентябре, или октябре, или самое позднее в ноябре они предпринимают путешествие в более южные страны.

Если буря разрушит гнездо или если срубят дерево, на котором оно свито, то скопа нередко совсем покидает тот лес, в котором она жила. Если вблизи высокоствольного леса находится большой, изобилующий рыбой, водный бассейн, то иногда две пары скоп поселяются в довольно близком соседстве друг от друга. Но обыкновенно каждая пара избирает особый обширный район, по возможности находящийся не у самого морского берега.

Дневные занятия у скопы распределены. Обе птицы вылетают довольно поздно из гнезда на рыбную ловлю к озеру или реке, которые часто находятся очень далеко, причем всегда с замечательной точностью придерживаются одного определенного пути. Длинные крылья позволяют птице легко пролетать большие расстояния. Сначала она парит на большой высоте, а потом опускается ближе к поверхности воды и начинает ловлю.

Скопа не летает над водой, пока не исчезнет туман, мешающий ей издали увидеть добычу, так что наблюдать за ее охотой можно не ранним утром, а ближе к полудню. Прилетая, скопа описывает в воздухе круги и внимательно озирается, чтобы убедиться в безопасности; затем спускается к воде и начинает носиться взад и вперед на высоте 20 м над ее поверхностью. Временами она приостанавливается и висит в воздухе на одном месте, трепета крыльями, чтобы внимательнее следить за замеченной ею рыбой. И тогда, протянув далеко вперед лапы, чрезвычайно ловко и быстро опускается на воду под углом к поверхности, и исчезает под волнами. Но вскоре снова выплывает и несколькими сильными взмахами крыльев поднимается над поверхностью воды, стряхивает с себя прилипшие капли. Затем, каков бы ни был результат ловли, она обыкновенно улетает в другое место, если охотилась на пруде или маленьком озере.

Благодаря этому своеобразному способу охоты речная скопа часто делает промахи, но она от этого вовсе не терпит недостатка в пище, так как даже частые неудачи нисколько не смущают ее. Если ей удается поймать рыбу, то она запускает обе свои лапы в ее спину с такой силой, что бывает не в состоянии сразу вытащить когти; поэтому башкиры дали ей характерное название – "железный коготь".

Нередко скопа рискует жизнью и даже погибает, так как чересчур крупная рыба может утащить ее с собой вглубь и утопить. Рассматривая пойманных скопой рыб, заметили, что она всегда вонзает два пальца в один бок и два пальца в другой бок добычи. Схваченную рыбу, если она не окажется слишком тяжелой, скопа уносит далеко, обыкновенно в лес, чтобы съесть ее на свободе, а очень тяжелых рыб она дотаскивает, по крайней мере, до берега, хотя иногда это и бывает ей настолько трудно, что временами она летит, касаясь поверхности воды.

Только в крайности скопа решается охотиться и за чем-нибудь другим, кроме рыбы. Так, мой приятель Либе сообщил мне, что она ловит лягушек в прудах, если, вследствие частых преследований, боится показываться близ соседних рек или озер, изобилующих рыбой.

Речные скопы относятся друг к другу чрезвычайно миролюбиво. На других птиц они не обращают ни малейшего внимания и бывают только довольны, если и те со своей стороны не причиняют им никакого беспокойства. Маленьким птицам речная скопа охотно дозволяет поселяться в своем просторном гнезде, и эти ее сожители со своей стороны настолько уверены в ее добродушии, что решаются строить здесь свои гнезда, которые, конечно, не уцелели бы, если бы такой сильной хищной птице, как скопа, захотелось прогнать непрошеных гостей.

У нас в Европе маленькие птицы только в исключительных случаях поселяются в гнезде скоп, но уже на островах Красного моря это случается гораздо чаще; особенно охотно гнездится на больших постройках один вид сорокопутов. В Америке трупиалы, а особенно пурпуровые мейны постоянно вьют свои легкие качающиеся гнезда, имеющие вид кошельков, на нижней части гнезда скопы, которые, именно благодаря этому, легко бывает узнать еще издали. Вильсон нашел на одном гнезде не менее четырех таких висячих построек.

Скопа никогда не нападает на других представителей царства пернатых; это еще более подтверждается поведением водяных птиц. Все они отлично знают речную скопу и нисколько не боятся, а смотрят на нее как на равную и поэтому совершенно спокойно относятся к ее соседству. Там, где водятся орланы, речной скопе часто приходится работать на них; особенно белоголовый орлан постоянно воюет с ней.

Как только она поймает рыбу, орлан бросается на нее и мучает до тех пор, пока она не уступит ему свою добычу. Коршуны, большие черные вороны, серые и черные вороны также нередко отнимают пойманных ею рыб. Наконец, в самых больших и старых гнездах речных скоп часто поселяется куница, которая, вероятно, иногда поедает также и яйца этих птиц.

Эта птица даже в больших зоологических садах представляет в известном смысле редкость. Я пробовал воспитывать скоп как старых, так и вынутых из гнезда еще молодыми, но они не доставили мне никакого удовольствия. Старые никогда не привыкают к неволе, целыми днями сидят на одном месте; если кто-нибудь войдет к ним в клетку, то они совершенно теряют присутствие духа и выказывают только величайший страх.

Они нисколько не привыкают к сторожу, заметно чахнут, худеют все больше, и больше, и в одни прекрасный день их находят в клетке мертвыми, причем невозможно бывает определить причину их смерти. Взятые из гнезда молодыми, скопы также плохо переносят неволю, с трудом приучаются есть корм и рано или поздно умирают даже при самом лучшем уходе.

←

стр. 2