Усевшись на дерево, змееяд таращит свои большие глаза на приближающегося охотника и думает о чем угодно, но только не о том, чтобы улететь. Однако его можно видеть сидящим на дереве лишь к вечеру и в самые ранние утренние часы; в течение всего остального дня он медленно и не торопясь занимается своей охотой. Он парит, описывая круги, над равнинами, обещающими добычу, или неподвижно сидит около воды, подстерегая дичь. На лету часто трепещет крыльями на месте, как его родичи; при нападении медленно опускается вниз и движется еще некоторое время над землей с помощью нескольких ударов крыльями, пока не бросится, наконец, на землю, широко расставив лапы, чтобы схватить намеченное животное. Во время охоты он часто входит в воду и идет вброд по мелкому месту и затем вдруг хватает добычу, вытянув лапу.

В полуденное время змееяд посещает песчаные отмели около вод, чтобы напиться, прыгает здесь, как ворон, перелетает с места на место и затем медленно удаляется. В самую сильную жару, в полдень, садится на дерево и сидит по целым часам, по-видимому, без движения, выпрямившись, как человек. Для ночлега он охотно избирает одиноко стоящие деревья, которые позволяют видеть далеко кругом; но и здесь без колебания позволяет человеку подойти.

Змееяд заслуживает свое название, так как он охотится преимущественно за этими пресмыкающимися. Но не довольствуется только ими, а ловит также ящериц и лягушек, преследует рыб и охотится, по Жердону, даже на крыс, мелких птиц, раков, больших насекомых и многоножек. Однако пресмыкающиеся и земноводные, во всяком случае, составляют его любимую дичь. При нападении он действует так рассудительно, что даже самая опасная змея мало может повредить ему или даже не может ничего поделать, причем это искусство охоты кажется прирожденным.

«Мой змееяд, воспитанный смолоду в неволе, – пишет Мехленбург Ленцу, – с быстротой молнии бросается на всякую змею, как бы ни была она велика и бешена, хватает ее одной лапой тотчас позади головы, а другой за спину с громким криком и ударяя крыльями; своим клювом он перекусывает сухожилия и связки позади головы, и животное лежит, неспособное к сопротивлению, в его лапах. Через несколько минут он приступает к еде, причем глотает змею, которая еще сильно извивается, головой вперед и при каждом глотке раскусывает ей спинной хребет. Раз утром он за несколько часов съел три большие змеи, из которых одна была более 1 м длиной и очень толста. Он никогда не разрывает змею, чтобы глотать ее кусками; чешую потом выплевывает в виде комков.

Змей он предпочитает всякой другой пище. Я приносил ему одновременно живых змей, крыс, птиц и лягушек, но он, не обращая внимания на животных, находившихся ближе, бросался на змей».

Эллиот упоминает, что видел одного змееяда, который был крепко обвит змеей, но так крепко держал ее за голову, что все усилия ядовитого животного были тщетны. Вообще его ловкость и густое оперение представляют единственную защиту от яда змей; самому змееяду яд вовсе не безвреден, как думали прежде.

Гнездо, которое постоянно находится на высоких лиственных или хвойных деревьях, но на различной высоте над землею, а в исключительных случаях и на скалах, строится в начале мая, или же птицы в это время пользуются старым гнездом; дело в том, что пара возвращается много лет сряду на одно и то же место для вывода птенцов, даже если у нее отнимут яйца.

Само гнездо не больше, чем у нашего канюка, и состоит из сухих, не особенно толстых ветвей, а его плоское углубление выложено такими же ветвями. Подобно другим хищным птицам, змееяды выстилают углубление гнезда зелеными листьями и прикрепляют к нему зеленые ветви для защиты от солнца.

Говорили, что самка кладет два яйца, но всегда находят лишь одно и именно в первых числах мая, скоро после того, как птицы явятся на гнездо. Яйцо продолговато-круглое, относительно большое, с тонкой и шероховатой скорлупою голубовато-белого цвета.

Спариванию часто предшествуют, по словам Тристрама, воздушные игры. Самец и самка гоняются друг за другом с громким криком, поднимаются в воздух, описывают на значительной высоте над землею узкие круги и затем вдруг снова бросаются вниз, самка на гнездо, а самец поблизости от него на то место, где он отдыхает и сторожит. Обе птицы высиживают, по Мехленбургу, в течение 28 дней* и обе принимают участие в воспитании и выкармливании птенцов.

* Длительность насиживания у змееяда составляет около 40 дней.

В случае опасности озабоченная мать переносит своего птенца на другое гнездо: это, совершенно независимо друг от друга, наблюдали граф Водзицкий и охотники принца фон Вид.