Осоед (Pernis apivorus) достигает 59-62 см в длину; размах его крыльев 135-140, длина крыла 40, длина хвоста 23 см. Оперение подвержено разнообразным изменениям; но, по наблюдениям Берендса, особенности окраски сохраняются в течение нескольких поколений, так что птенцы двух родителей одинакового цвета наследуют их окраску.
Иногда оперение бывает однообразного бурого цвета, только на хвосте три больших и несколько маленьких коричневых полос, да голова у самца серо-голубая; часто также верхняя сторона туловища бывает бурой, а нижняя более или менее испещрена белыми пятнами или скорее белая с бурыми поперечными пятнами и с черными стержневыми полосками. Молодые птицы обыкновенно коричневые или желто-бурые; перья на голове у них светлее, а стержни более темные.
Кроме указанных видоизменений окраски, существует и много других. Глаза у осоеда бывает всяких оттенков, начиная от серебристо-белого до золотисто-желтого; клюв черный, восковица золотисто-желтая, ноги лимонно-желтые.
Вся Европа, за исключением самых северных стран, может считаться отечеством осоедов. Начиная от средней Скандинавии и Финляндии, они водятся решительно повсеместно, но всюду, разве только за исключением восточной России, встречаются поодиночке и только местами.
На низменностях он попадается чаще, чем в горных местностях: вообще на высоте более чем на 1000 м над уровнем моря он, по-видимому, не встречается; кроме того, присутствие или отсутствие осоедов в какой-нибудь местности зависит от характера леса. Исключительно хвойных лесов осоед избегает или, по крайней мере, там, где может выбирать, предпочитает лиственные. По словам Альтума, он охотнее поселяется в буковых лесах, чем в дубовых.
«Осоед, – говорит Науман, – совсем неблагородная и трусливая птица; по этому качеству он превосходит всех наших хищных птиц. Главные черты его характера – добродушие, трусливость и вместе с тем глубокое упрямство. Он пуглив, летает медленно, тяжело и обыкновенно низко над землей; на лету он лениво, а при поворотах и довольно неловко машет крыльями, по временам парит и в таком случае кажется менее неповоротливым; вообще полет его более тихий и медленный, чем у других его родичей».
Прибавлю еще, что, когда он летит, его легко отличить от канюка, часто встречающегося в Германии. Осоед кажется значительно больше вытянутым в длину и хотя он своей фигурой на лету напоминает трезубец, его всегда можно отличить по его более длинным крыльям и хвосту. В период любви он также выделывает разные фокусы.
«Во всем поведении осоеда, – продолжает Науман, – проявляется величайшая лень. Целыми часами он сидит на одном месте, обыкновенно на межевом камне или на уединенно стоящем дереве, высматривая добычу. Вопреки обыкновению других хищных птиц, довольно свободно двигается по земле и часто на ходу преследует насекомых. Когда идет по земле, подняв высоко голову и растопырив головные и затылочные перья, пожалуй, его можно было бы принять за небольшого орла, если бы его тотчас не выдавала походка, которой он напоминает скорее ворону. Крик его – торопливое, часто повторяющееся «ки-ки-ких», тянущееся иногда несколько минут сряду».
Осоед вполне заслуженно носит свое имя, так как пищу его главным образом составляют осы и другие перепончатокрылые. До тех насекомых, которые строят свои гнезда над землей, он добирается, вероятно, сбрасывая их жилища с ветвей, к которым они прикреплены, а живущих под землей он добывает, разрывая их подземные постройки.
«Однажды я видел, – пишет мне Либе, – пару осоедов, которые были заняты тем, что на краю одного поля раскапывали шмелиное гнездо. Самка хватала лапами дерн и землю и вырывала кусок за куском, причем помогала иногда и клювом. Самец несколько раз на короткое время сменял свою подругу. Приблизительно через четверть часа они окончили свою работу».
Если эта птица откроет пчелиное или осиное гнездо, ее нелегко отогнать от него. «В одно июльское утро, – рассказывает Берендс, – крестьянин заметил осоеда, занятого раскапыванием осиного гнезда. Хотя его несколько раз спугивали, он вскоре снова появлялся и усердно принимался за прерванную работу. В полдень я его застрелил прежде, чем он успел раскопать гнездо. В его зобу и желудке я нашел только остатки жуков и ни малейшего следа ос, которые, однако, во время шестичасовой работы осоеда целыми сотнями кружились около него; он отгонял их от себя, встряхивая головой.
Это явление возбудило мое внимание, и я очень обрадовался, когда вскоре после того мне удалось достать старую, легко раненую самку, и я получил возможность производить над ней опыты. Когда я предлагал ей осу, то она не только не ела ее, но даже отворачивалась; если же она и решалась схватить осу, то сейчас же и бросала ее. Сколько раз я ни повторял опыт, результат был один и тот же. Никогда я не мог заставить птицу съесть осу».
