Хотя луговой лунь ни внешним своим видом, ни образом жизни, ни нравом, ничем особенно не отличается от полевого и степного луня, я все же не могу отказать себе в удовольствии передать здесь те сообщения, которыми я обязан талантливому перу кронпринца Рудольфа Австрийского. Описание жизни этой птицы передано так живо и ярко, а вместе с тем так верно и правдиво, что я ничего не читал равного, а тем более лучшего описания.

«В Австрийской низменности, – так пишет мне кронпринц, – луговой лунь вьет гнезда даже в окрестностях Вены, но, подобно другим своим сородичам, оказывается очень прихотливым в выборе местожительства. Любимым местопребыванием его служат обширные безлесные равнины, покрытые, однако, то мелким тернистым кустарником, то нивами, и прорезанные реками.

Луговой лунь – настоящий житель низменности и никогда не встречается ни в горах, ни в лесистых местностях. Он, правда, не связан, подобно камышовому луню, с какой-нибудь определенной местностью; однако старательно избегает далеких путешествий вне своего отечества. Обширные поля и в особенности сырые луга, молодые поросли и просеки по краям береговых лесов больших рек служат ему любимым местопребыванием, в особенности, если в их непосредственной близи находятся большие, безлесные пространства».

Со своей стороны я могу прибавить, что луговой лунь даже в вышеупомянутых степях отыскивает себе для жилья преимущественно местности, орошаемые рекой, ручьем или едва просачивающимся из земли ручейком и уже оттуда предпринимает путешествия по сухим степям. Однако, вопреки всем собранным нами наблюдениям, луговой лунь поднимается и на вершины степных гор, залетает по дороге в небольшие рощи, хотя при этом все-таки придерживается тех горных откосов, которые сохраняют отпечаток степей.

«Луговой лунь, – продолжает кронпринц, – хищная птица, которая всю свою жизнь проводит на земле или, по крайней мере, над землей. Только во время спаривания можно видеть, как они парочками поднимаются в вышину, где совершают всевозможные эволюции в воздухе; однако эти упражнения в полете далеко не так разнообразны, как у камышового луня, хотя нужно сказать, что луговой лунь гораздо быстрее, легче и выносливее своего большого сородича. Полетом своим он нисколько не напоминает хищных птиц, а скорее ласточек и чаек; за ласточку его нередко принимает даже опытный охотник. Когда луговой лунь, поднявшись прямо с земли, несется, почти касаясь ее, то полет его удивительно напоминает полет козодоя.

Луговой лунь – одна из самых подвижных и беспокойных птиц: с восхода солнца и далеко за полночь он находится в постоянном движении, хотя круг деятельности его ограничивается только весьма небольшим пространством. Часто можно видеть, как он, широко распустив крылья, почти не ударяя ими в воздухе, парит над волнующейся нивой, или вдруг пролетает совсем низко над полем или лугом, выписывая извилистые линии; потом круто поднимается в вышину, чтобы покачаться или покружиться в воздухе, после чего камнем падает на землю в густые злаки или высокую траву, где отдыхает несколько минут; потом опять принимается за ту же игру, которую продолжает изо дня в день почти безостановочно.

Самки ведут более спокойную жизнь, чем самцы, и сидят по большей части на земле, в особенности во время высиживания. Самка, впрочем, такая невзрачная птица, что не знатоку трудно признать ее за лугового луня, если он вообще и заметит ее.

Что касается самца, то он, бесспорно, одна из самых красивых и изящных птиц Германии. Его веселый и беспокойный нрав в высшей степени оживляет монотонную равнину. Его красивой наружностью поразится всякий, кому удастся увидать эту стройную птицу, как она, освещенная солнцем, искрясь и отливая серебром, плавно несется над волнующимися нивами, тем более что в среднеевропейских странах привыкли видеть только темно оперенных хищных птиц.

Для ночлега луговой лунь выбирает себе хлебное поле, некошеный луг, густой кустарник, иногда осоку; часто отдыхает и на пограничных камнях, воткнутых в землю кольях, на часовнях и т.д.; во всяком случае, он спит только на земле или низко над ней. Леса избегает он даже днем, а тем более ночью.