«Хотя, к счастью, случаи нападения ягнятников на людей, – продолжает Гиртаннер, – очень редки, в особенности на людей в таком возрасте, как упомянутый мальчик, но я, по крайней мере, не сомневаюсь теперь в том, что они бывают; другим же предоставляю, конечно, судить по-своему. Чтобы бородач нападал на взрослого человека в надежде его осилить, чтобы он его сбрасывал со скалы или убивал каким-нибудь другим образом, еще не доказано.

Тем не менее, охотники, путешественники и пастухи уверяют, что иногда, отдыхая в опасных горных местах, они чувствовали над собой удары шумящих и свистящих крыльев могучей птицы, которая с быстротой стрелы проносилась над их головами в зияющую пропасть со скалистой вершины. Но они предполагают, что только случай привел птицу на это место, и что она нечаянно зацепилась за их тело крыльями».

Наши сведения о размножении бородачей в настоящее время существенно увеличились благодаря различным наблюдениям. Почти всеми установлено, что эта птица, так же как и другие птицы этого семейства, высиживает птенцов по несколько раз в одном гнезде. Гнездом, которое лорд Лильфорд нашел в Испании, птицы пользовались, по уверениям ближайших жителей, с незапамятных времен.

Обыкновенно бородач выбирает для высиживания, как и другие хищные птицы, просторную пещеру, большей частью за какой-нибудь неприступной каменной стеной; впрочем, по сообщению моего брата, может случиться, что он устраивает гнездо только на 10 м выше доступного людям места.

В Швейцарии, по рассказам Гиртаннера, бородач выбрал для гнезда место на голой, недоступной скале, довольно высоко в горах, там, где нависший утес образует крышу над довольно просторной нишей. Один сардинец, о котором упоминает Гиртаннер, нашел гнездо на трех близко стоящих друг к другу дубовых пнях у большого обломка скалы.

Первый наблюдатель, которому удалось добраться до гнезда бородача, был, кажется, мой отец. Гнездо было расположено на выступе скалы, защищенном от лучей солнца несколько выдающимся камнем; оно находилось только на 15 м выше подошвы последнего горного гребня, так что добраться до него было относительно нетрудно.

Поперечник нижней части постройки равнялся приблизительно 1,5 м; поперечник гнездового углубления, имевшего около 12 см глубины, равнялся 60 см, вышина гнезда равнялась 1 м. Длинные ветки, толщиной от детской руки до большого пальца, служили ему основанием, над ним была еще тонкая настилка из веток и сучков, среди которых углублялся лоточек гнезда; он состоял из тех же, только более тонких материалов и был тщательно выложен внутри лыком, коровьими и лошадиными волосами.

Другое гнездо было найдено в Греции Симпсоном. Оно было, как сообщает Крюпер, выстроено из толстых веток и как бы заткано шерстью различных животных, преимущественно козьей. Лоток был совсем плоский и тоже выложен шерстью, и на нем сидел трехмесячный птенец, около которого лежали кости, целая ослиная нога, несколько черепах и других животных остатков, очевидно, заготовленных ему в пищу.

«Оба родителя приблизились к гнезду и по временам издавали свист, похожий на свист пастуха». Позднее старики стали выказывать еще больше беспокойства, но Крюпер вовсе не упоминает о какой-нибудь попытке к нападению на него. Сальвин подтверждает вышесказанное: «Все пары бородачей, за которыми я наблюдал, держались в стороне, пока вскарабкавшийся к их гнезду человек вынимал птенца, и не пытались даже напасть на похитителя».

«В Гималайских горах, – говорит Адаме, – гнездо бородача всегда устраивается на неприступных скалах. Время размножения падает на апрель и май. В окрестностях Симлы я нашел однажды в пещере под нависшей скалой его гнездо, в котором сидело два птенца. Богатое собрание костей баранов и других домашних животных окружало их; это, вероятно, были кухонные отбросы одного европейского поселения в нескольких милях оттуда».*

* Все эти истории Гиртаннера, конечно же, приукрашенное переложение прослушанных им рассказов крестьян, также намеренно преувеличивавших хищнические возможности бородача. Максимум, на что способна эта птица, – добыть млекопитающее среднего размера типа детеныша сурка или козленка серны, которого бородач в принципе может испугать и столкнуть со скалы. Однако спихнуть в пропасть взрослую серну, собаку, или унести ребенка бородач не в состоянии. Он просто не обладает такими физическими возможностями.

Вред, который живущий на свободе бородач может принести человеку, незначителен и ни в каком случае не может сравняться с вредом, причиняемым беркутом. На юге, где он легко достает падаль и кости, черепах и других маленьких животных, бородач только в исключительных случаях позволяет себе нападать на домашних животных. В Швейцарии он стал так редко появляться, что его хищническим набегам там не стоит придавать большого значения.

О какой-нибудь значительной пользе от него, конечно, не может быть и речи, если не говорить о туарегах, которые будто бы эту птицу убивают ради мяса и жира, чтобы мясо съесть, а жир употребить как средство против укуса ядовитых змей. Там, где бородачи попадаются часто, они ведут довольно спокойную жизнь. Их преследуют разве только из любви к охоте, а никак не из необходимости.

Однако человек все-таки остается самым большим врагом этой птицы, потому что вредит ей, если не непосредственно, то косвенно, все большим и большим захватом тех владений, в которых они прежде беспрепятственно царствовали и теперь еще ведут свободную жизнь.

Кроме того, их всячески беспокоят хищные птицы, а именно стервятники, маленькие соколы, даже вороны; не менее беспокоят их и всякие паразиты. Но все эти враги, вместе взятые, не в состоянии отравить ему жизнь. Один только человек теснит его все больше и больше и окончательно выгоняет из всех доступных ему мест.