Данные Наумана о пугливости и осторожности сапсана подходят для лесных местностей в Германии, но не для всех других местностей. В бесплодной тундре сапсан также осторожно избегает приближающегося охотника; напротив, в больших городах он нисколько не заботится о том, что делается внизу под ним; там он нередко выказывает такую дерзость, которая находится в полнейшем противоречии с его поведением в другое время.

Но еще более можно удивляться, видя сапсанов в северо-восточной Африке, именно в Египте, беспечно сидящих посреди селений на немногих пальмах или сикоморах, на рынке, на церковных башнях, домах и голубятнях, откуда они предпринимают свои разбойничьи экскурсии. Отсюда видно, что поведение его всегда и всюду зависит от обстоятельств и что он все соображает и взвешивает.

По-видимому, сапсан ест только птиц; он страшен для всех пернатых, начиная от дикого гуся и кончая жаворонком. Самые сильные опустошения производит среди куропаток и голубей; уток преследует с неутомимым терпением и оказывается ужасным врагом даже для умеющих хорошо защищаться ворон; он иногда неделями питается исключительно ими. Подобно своим ближайшим родичам, сапсан охотится обыкновенно за пернатой добычей, пока она летит. Сидящих на деревьях птиц схватывает без дальнейших околичностей. Но не делает этого с сидящими на земле или плывущими по воде птицами. Ловля добычи при таких условиях представляет для него трудности почти непреодолимые и, вследствие его бешеного и стремительного полета, в известной степени для него опасна.

«Сапсан, – пишет мне Гомейер на основании своих многочисленных наблюдений, – совершенно не может схватить птицу с земли или воды. Если кто и уверяет, что видел это, то он был сам введен в заблуждение по недостаточной внимательности при наблюдении, причем испуганная несущимся на нее соколом птица сделала, наверное, легкомысленную попытку улететь и, едва только снялась с земли или воды, была тотчас же схвачена хищником. Однажды я видел на расстоянии около 200 шагов, как сапсан, наверное, раз 50, но всегда безуспешно бросался на притаившегося у земли голубя.

В другой раз я стоял в одном небольшом заливчике у Юкермунда, спрятавшись в камыше, когда один сапсан, преследуя песочника, подлетел ко мне. Приблизительно в 40 шагах от меня песочник бросился в совершенно тихую воду. Сапсан постоянно кидался на открыто лежащего на воде песочника, но всегда мимо. Наконец эта охота ему надоела, и он полетел прочь. Почти тотчас же снялся и песочник, улетев в противоположном направлении. Однако в несколько секунд сокол вновь кинулся за ним, и песочник снова бросился в воду. Еще несколько безуспешных нападений со стороны сокола, и охота кончилась ничем.

Третий случай я наблюдал во время моей поездки из Стральзунда в Гиддензе в прекрасную, солнечную погоду, когда лодка чуть-чуть двигалась от дуновения совсем слабого ветерка, и море также было совершенно спокойно. Преследуя голубя, сапсан уже совсем догнал свою жертву, как голубь быстро бросился в воду. Беспрерывными и стремительными натисками сокол старался спугнуть птицу; однако это ему не удалось, и голубь неподвижно оставался сидеть на воде. Наконец сокол удалился; случилось совершенно то же, что и в предыдущем случае; голубь поспешил спастись от своего опасного врага; но лишь только он поднялся с воды, сокол опять оказался поблизости, и птица еще раз бросилась в воду. Так продолжалась охота, пока ее можно было видеть с удалявшейся мало-помалу лодки.

Этот случай вновь подтвердил, что сапсан не может схватить животное с воды, а если покажется, что это случилось, то не иначе, как после взлета птицы»*.

* Специальными целенаправленными наблюдениями в тундре показано, что сапсан часто хватает сидящих на земле птиц. Кроме того, в пище этого сокола обнаружены мелкие млекопитающие – полевки и лемминги, которые могли быть схвачены только на земле.

Но на лету даже самые быстрые птицы редко могут спастись от него. «Благоразумные домашние голуби не знают, – говорит Науман, – иного средства спастись, как, с возможной быстротой сбившись в плотную стаю, броситься в бегство. Сокол стрелой кидается на тех птиц, которые хоть немного отделяются от стаи. Если он первый раз промахнулся, то голубь старается взлететь выше сокола и, если это ему удастся, сокол устает и бросает охоту».

Все птицы, на которых нападает этот сокол, очень хорошо знают его и без дальнейших проволочек стараются спастись. Вороны не решаются пугать сапсана, но, завидев его, тотчас же, как возможно скорее, улетают. Они имеют, конечно, вполне основательные причины бежать от сапсана, так как он и им, нападающим и преследующим всякого другого сокола, не позволяет ни малейших шуток над собой. Большей частью он взвивается над еще неопытными птицами, которые осмелятся дразнить его, несется сверху прямо на них и бьет без промаха.

По собственным наблюдениям я знаю только одну птицу, которая успешно нападает на него и выгоняет из данной местности; это – большой поморник. Всякий пролетающий мимо сапсан возбуждает в поморнике – этом чрезвычайно ловком, смелом и храбром обитателе тундры, беспокойство за птенцов, и любой такой сокол, появляющийся вдали, в ту же минуту подвергается самому ожесточенному нападению.