Так называемые неблагородные соколы схожи с их благородными родичами по внешности, строению клюва, крыльев и хвоста, но имеют более длинное и рыхлое оперение, более короткие крылья, в которых маховые перья не столь тверды, более длинный хвост, более сильные ноги с более короткими пальцами и различно окрашенное, смотря по полу, оперение.
Неблагородные соколы похожи друг на друга, как по образу жизни и повадкам, так и по форме и окраске. Тотчас видно, что они менее одарены, чем только что описанные родичи. Полет их, правда, еще легок и довольно быстр, но все-таки далеко уступает полету благородных соколов. Обыкновенно они летают на значительной высоте над землей, внезапно останавливаются, увидев добычу, долгое время трепещут крыльями, благодаря чему продолжительное время держатся почти над тем же местом, и затем с довольно стремительной поспешностью бросаются вниз за намеченной добычей. Ради удовольствия они иногда, особенно в ясный летний вечер, забираются высоко, причем проделывают весьма красивые воздушные упражнения.
Когда они сидят, то выглядят более вялыми, нежели благородные соколы, почему кажутся крупнее, чем есть на самом деле. На земле держатся довольно ловко: их длинные плюсны придают им довольно легкую походку.
Что касается развития внешних чувств, то они нисколько не уступают в этом благородным сородичам; но своим образом жизни от них отличаются. Они живее и веселее, притом смелы и задорны. Они часто из озорства преследуют более крупных пернатых хищников, а филина дразнят, насколько хватает сил. Их крик «кли-кли-кли» звучит по-разному, смотря по тому, что они им выражают: радость или страх. Будучи раздражены, они хихикают.
У нас неблагородные соколки довольно пугливы и бывают даже очень осторожны, когда знают, что их преследуют; на юге живут с человеком на самой короткой ноге. А красная пустельга вовсе не боится человека и даже его жилище считает своим. Они легко приучаются вылетать и возвращаться обратно, повинуются зову, приветствуют своих хозяев радостным криком и выказывают свою привязанность разными другими способами.
Чрезвычайно привлекательна зимняя жизнь этих соколов. Во время перелетов они собираются в общества, которые держатся вместе все время пребывания на чужбине. От Жердона и других индийских орнитологов мы узнаем, что европейские виды являются в южной Азии обычными зимними гостями. Они совершают перелеты вплоть до центральных частей экваториальных стран и для пребывания своего избирают там подходящие места в степях или девственных лесах. Причиной продления их пребывания служит обилие корма; поэтому соколов обыкновенно и встречают там, где массами попадается саранча.
Кто не видел лично туч этих насекомых, тот не может составить о них никакого представления; попадаются такие участки леса, в которых по стволам и ветвям деревьев видна одна только саранча. Спугнутая туча этих прожорливых созданий затемняет свет. Но скоро появляются и истребители саранчи и первым из них – красная пустельга. Сотни этих птиц неподвижно сидят на высочайших вершинах мимоз и плавно или трепеща крыльями без устали летают и скользят над черно-серой тучей саранчи, проделывая самые разнообразные движения.
Пока саранча висит еще на ветвях, длинные иглы и шипы деревьев не позволяют ринуться на нее проворным пернатым хищникам; но лишь только насекомые снимаются, соколы подлетают к ним, проносятся, охотясь, сквозь толпу летящей массы и ловко выхватывают когтями одного из этих вредных насекомых. Саранча вертится в когтях птицы, кусает своего врага острыми челюстями в защищенную щитиками плюсну; но враг оказывается сильнее.
Один щипок сильного клюва раздробляет голову саранчи, и победитель тут же принимается есть ее. Не теряя времени, пустельга отрывает у насекомого крылья, отламывает жесткие ножки и съедает свою лакомую добычу в воздухе же, где она умеет удерживаться плавным полетом. В течение двух минут ловкий охотник ловит, разделывает и уже съедает саранчу. И вновь спешит к туче насекомых, чтобы еще поживиться одним из них.
Одних этих данных достаточно, чтобы эти птицы приобрели наше расположение. Но и в летнюю пору они приносят такую же пользу человеку, как в далекой Африке, почему и заслуживают, чтобы всякий здравомыслящий человек щадил их, берег и холил.
