Если самка сидит на яйцах, то самец издали оповещает ее призывным криком о своем прибытии или удаче на охоте, издавая разнообразные сдавленные и слегка крикливые звуки. Если пустельга во время охоты окружена еще неопытными молодыми, то возле пернатого кормильца царствует веселый беспорядок; каждый из птенцов старается предупредить другого, каждый пытается первым овладеть добычей. Такая семейная картина представляет собой чрезвычайно занимательное зрелище: горячая преданность птицы к своему потомству делает ее еще более привлекательной.

Смотря по состоянию погоды, пустельга кладет яйца немного позже или раньше. До начала мая редко можно найти полную кладку; чаще всего ее не находят до начала июня; само собой разумеется, что в южной Европе птица несется раньше. Для гнезда служит большей частью гнездо вороны или какое-либо углубление в скалах и строениях.

У нас пустельга гнездится во всех вороньих, грачиных или сорочьих гнездах, в старых лесах охотно селится и в дуплах деревьев. Она общительна, как и ее ближайшие родичи, иногда образует настоящие колонии: известны случаи, что 20-30 пар мирно гнездились в одной и той же роще. Плоское дно гнезда этого сокола, мало отличающегося от гнезда других хищных птиц, скудно выкладывается корешками, соломой, мхом и шерстью животных.

Кладка состоит из 4-9, обыкновенно 4-6 кругловатых яиц, покрытых буро-красными пятнами и крапинками по белому или ржаво-желтому фону; яйца различны по величине и форме, имеют в большом поперечнике 36-41 мм, в меньшем – 29-32 мм. Они насиживаются преимущественно самкой; но иногда труд этот разделяется и самцом, который в другое время птенцовой поры заботится о корме для самки.

Как и большинство хищных птиц, самец чувствует себя пригодным для ловли добычи. Но не в состоянии раскладывать пищу по ртам птенцов, предварительно размягчив ее в зобу. Напротив, если молодые уже довольно окрепли, может быть, даже научились летать, тогда он проявляет самую горячую отцовскую заботу даже и тогда, когда по воле случая самка лишилась жизни. Оба родителя любят свое потомство с чрезвычайной нежностью, присущей всем хищным птицам, и проявляют необыкновенную смелость даже против человека.

Любимую пищу пустельги составляют мыши, вместе с тем она питается и насекомыми. Она ест и мелких птиц, если может добыть их и, случается, натаскивает своим птенцам несколько пар жаворонков; я не считаю невероятным, что она может решиться полакомиться где-нибудь молодым зайчиком. И, наконец, мне припоминается интересное наблюдение моего отца, как одна пустельга летела за бегущим взрослым зайцем, бросилась на него с высоты по крайней мере 20 м, дважды подымалась вверх и стремительно бросалась на косого с высоты с такой силой, что от него летела шерсть.

Однако считать пустельгу, благодаря этому, за вредную птицу и преследовать ее, вместо того, чтобы брать под защиту, столь же несправедливо, как и безрассудно. Кто знаком с образом жизни пустельги, тот знает, что сокол этот принадлежит к числу полезнейших птиц и сохраняет наши поля от многих грабителей, хотя изредка он и промыслит какого-нибудь зайчишку или куропатку.

Я добирался до многих гнезд пустельги, будучи уже взрослым, наблюдал этого сокола в трех частях света и считаю себя поэтому совершенно компетентным высказать о нем собственное мнение. Но в этом случае мое мнение не единично. Все истинные и лишенные предрассудков наблюдатели высказываются совершенно в том же смысле, как и я.

«Вред, причиняемый пустельгой, – говорит мой отец, – незначителен, так как она уничтожает небольшое количество птиц; но польза, приносимая ею истреблением мышей, весьма велика». В таком же духе высказывается и Науман: «Пустельга, правда, разоряет многие гнезда мелких птиц, преимущественно жаворонков. Однако она уничтожает гораздо большее количество мышей, почему и является весьма полезной птицей; она съедает также много вредных насекомых, например, кузнечиков, полевых сверчков и т.п.».

С не меньшей ясностью высказывается и Глогер, хотя он добросовестно перечисляет все проделки пустельги и обвиняет ее, например, в уничтожении птичьих яиц. «Пища, которой питается эта птица, делает ее, несмотря на небольшой вред, причиняемый ею мелким животным, весьма полезной для человека».

Убедительны слова и Гомейера: «Пустельга принадлежит к числу полезнейших птиц, благодаря тому что питается, насколько я могу заключить, исключительно мышами, жуками, сверчками, кузнечиками и т.п. Сколько я ни наблюдал пустельгу во время своих экскурсий, я никогда не видел, чтобы она поймала птицу или даже преследовала ее. Правда, говорят, наблюдались случаи, что она ловила птиц, но, во всяком случае, это были исключения, не стоящие внимания».

Упомяну еще здесь, что Прин, исследовавший погадки в одной колонии из двадцати гнезд этих соколов, нашел, что они состояли исключительно из мышиной шерсти и костей. Поэтому я считаю излишним приводить дальнейшие доказательства пользы пустельги.