Там, где кекликов много, они, как уже сказано, поздно осенью собираются в большие стаи, которые в Индии доходят до ста штук. В начале весны стаи эти рассеиваются, и каждая пара выбирает себе местожительство, где предполагает устраивать гнездо. Они, по словам Гиртаннера, проводят ночь в скрытом месте под кустом рододендрона или под ветвями ползучих сосен. Утром выходят за пищей на открытые места, причем много бегают взад и вперед, в полдень снова прячутся в кусты или купаются в песке; тихо сидят в дремоте до самого вечера, а потом возвращаются на места отдыха, по дороге отыскивая себе корм.

Самец по отношению к самке бывает очень нежен. Когда самец токует, то он, то опускает крылья, то приподымает их, распускает хвост, яростно вызывает на бой остальных самцов, геройски защищает свой участок против всякого непрошеного гостя и тогда, когда самка уже сидит на яйцах.

«Если залечь, – говорит Гиртаннер, – даже на довольно большом расстоянии от гнезда, где сидит наседка, и начать подражать голосу самца, то хозяин стремительно прибегает, полный сильного волнения. Гнев так его ослепляет, что нередко он мечется возле спрятавшегося наблюдателя, который при этом может схватить его и словить почти руками. Только уверившись, что нарушитель семейного счастья прогнан, самец гордо поворачивает и возвращается восвояси».

Гнездо представляет простое углубление, выкопанное под низкими, карликовыми елями, кустами, под нависшими камнями и в других защищенных местах. Оно выстлано мхом, вереском, травой и т. п. В горах гнездо выстилается гораздо тщательнее, чем в долинах, а в южных странах самка довольствуется просто ямкой в песке.

Кладка состоит из 12-15 желтовато-белых яичек, покрытых тонкими, светло-бурыми штрихами, около 46 мм длины и 33 мм ширины. Насиживание длится, наверное, около 26 дней. Наседка сидит очень плотно, и после появления цыплят вместе с самцом ведет птенчиков на кормовые места.

«Птенцы, – говорит Чуди, – точно так, как и взрослые, отлично умеют прятаться и в один миг исчезают при первом приближении к ним. Если спугнуть семью, то она рассыпается в разные стороны, почти не взлетая и лишь пугливо вскрикивая «пи-чи, пи-чи»; птицы убегают не более, как на 40 шагов, и, несмотря на близость, их невозможно найти за камнями и по кустам. Если же охотник вооружится терпением и умеет дудочкой подражать призывному голосу матки, то выводок немедленно опять собирается».

Все же там, где этих птиц много, охота на них дает хорошую добычу и много удовольствия. Кроме человека кеклика преследуют лисицы, куницы, ласки, хищные птицы и вороны; иногда их убивают и камни, скатывающиеся с гор, но больше всего им вредят жестокие зимы.

Греки и швейцарцы, индийцы и персы знают, как легко приучить кеклика; единственно по этой причине в клетках так часто встречаешь именно эту птицу. Неуживчивость их и страсть к дракам была хорошо известна уже древним, так как кекликов держали в неволе главным образом для потехи зрителей, любивших смотреть, как они между собою дерутся, иначе говоря, устраивать бои.

То же самое существует и теперь в Индии и в Китае, где очень многие занимаются приручением кекликов так удачно, что делают из них почти домашних животных. Птицы бегают на свободе по всему дому, делаются положительно членами семейства и следуют за хозяином повсюду, и в саду и во дворе.

В Греции их считают существами, способными охранять от колдовства, и поэтому зачастую держат их в неволе. Здесь они, впрочем, не пользуются свободой: их запирают в конусообразные ивовые клетки, которые так малы, что птицы в них едва могут поворачиваться. Несмотря на это, даже при такой обстановке, они выносят долгие годы неволи.