Турач (Francolinus francolinus). Этот вид особенно охотно селится на болотистых и богатых водой местностях, хотя не избегает и сухих. Во всяком случае, ищет мест, покрытых низкими очень густыми кустарниками, высокой травой и вьющимися растениями, дающими ему возможность прятаться. Таким образом, его находят на болотистых островах рек, имеющих медленное течение, а также на руслах, где вода бывает только временно, и которые заросли густым кустарником. Находят его и в степных местах, даже около обработанных полей*.

* В некоторых местах, например, на Кипре турач приспособился к жизни на полях зерновых культур, отделенных друг от друга узкими посадками деревьев.

Турач живет парами, как и другие близкие ему виды, но пары поселяются так близко одна от другой, что самцы слышат голоса не только соседних, но и более дальних своих собратьев. Птицы спариваются и остаются так жить надолго, если не на всю жизнь. После насиживания можно встретить выводки, но они расходятся гораздо раньше, чем у куропаток, бродят маленькими обществами от 3 до 6 штук.

Днем турач тихо и скрытно бродит в густых зарослях; вечером, а чаще утром, на заре, слышен его своеобразный, громкий и звонкий голос, который большинство наблюдателей передают слогами «чук-чук-тититур»; звуки эти перешли на все местные языки.

Жердон, которому мы обязаны обстоятельными сообщениями о тураче, называет его голос неприятным и замечает: «В Индии старались его передать на разных языках, но эти подражания не дают должного представления о звуках, если их сам не слыхал. Магометане говорят, что самец турача выкрикивает молитву: «добань тери кудрут»; другие утверждают, что он говорит: «луссунь, пиац удрук» (чеснок, лук, имбирь). Адаме пробует передать этот крик слогами: «лохи ва уитч», а другой наблюдатель полагает, что крик турача похож на звуки сломанной трубы.

Крик этот не особенно громок, но все же слышен на довольно большом расстоянии. Там, где много турачей, один самец отвечает другому, и каждый из них при этом влезает на небольшое возвышение, чтобы голос его был слышнее. Во время дождливой и пасмурной погоды птицы кричат чаще».

Турач не особенно робкий. Впрочем, преследуемый охотником, он убегает от него по таким местам, где можно скрываться, и только в крайних случаях он отважится перебежать открытые пространства. Так он бежит перед охотником 2-3 минуты, не решаясь взлететь. Перед собакой мчится между кустами так быстро, что перегонит каждого четвероногого. Ловко продирается сквозь самую густую чащу, по открытым полянам мелькает, как катящийся камень. И только устав, спасается или временно укрывается в самых ветвистых кустарниках.

А взлетает в последний момент, когда собака на него буквально наткнется, или же охотник толкнет ногой. Тогда он взлетает с шумом, беспрестанно машет крыльями и летит совершенно по прямому направлению и так медленно, что каждый, даже неопытный стрелок, может положить его на месте. Поэтому, пролетев несколько сот шагов, он опять бросается на землю, продолжая спасаться бегством.

Турачи высиживают цыплят с апреля до июля. Гнездо обыкновенно устраивается сообразно с обстоятельствами в высокой траве или в кустах, заросших травой, иногда на плантации индиго, иногда даже в сахарном тростнике. Кладка состоит из 10-15 бледно-бурых, испещренных своеобразными белыми шероховатыми точками яиц, 40 мм в продольном и 30 мм в поперечном разрезе. Наседка высиживает одна, водят же и воспитывают молодое поколение до положенного времени оба родителя вместе.

Везде, где он только водится, турач составляет предмет периодической, хотя и беспощадной охоты и, к сожалению, как замечено выше, падает жертвой даже самых неопытных охотников. Конечно, одна из главных причин его постепенного истребления – легкость охоты за ним. Само собой разумеется, что турачи делаются добычей всевозможных хищников: лисиц шакалов, болотной рыси и других диких кошек, а также орлов, соколов, сов, даже, может быть, и змеи лакомятся ими.

Впрочем, нет сомнений, что все они вместе взятые не могли бы способствовать истреблению этих птиц, если бы не явился человек, злейший их враг. Жалобы на уменьшение количества этой прекрасной пернатой дичи раздаются повсеместно и слышатся на Кипре и в Индии, в Сирии и в Палестине, на Кавказе и в Персии. Говорят, что в Испании они водились еще в пятидесятых годах. А в Сицилии, рассказывают, последний турач был съеден на обеде во время большого празднества в 1869 году.

На Кавказе количество этих птиц заметно и неудержимо уменьшается с тех пор, как здесь поселились русские и другие европейцы. До тех пор татары, придерживаясь древних обычаев, охотились за ними лишь с ястребами и соколами, не производя опустошений; огнестрельное оружие, которым теперь владеют охотники, готовит здесь, как и везде, верную гибель этой дичи.

Лет двадцать тому назад пойманные турачи не составляли редкости в зоологических садах, между тем, как теперь их можно видеть только как необыкновенную диковинку.