Рэффлс говорит, что аргус, играющий важную роль в поэзии малайцев, живет в самых дремучих лесах Суматры и обыкновенно встречается парами. Туземцы утверждают, что он играет в «галанган», то есть, надувшись, вертится кругом, подобно павлинам. Соломон Мюллер рассказывает, что он в первый раз услышал громкий голос этой птицы, когда ночевал на юге Борнео, около Сакумбони, на высоте 60 м над уровнем моря, и что аргус у местных жителей, населяющих южную часть Борнео, носит название «харуве», тогда как малайцы острова Суматры называют его «кувау».

Жарден и Сельби сообщают, что большой аргус во время спаривания является во всей своей красе. Тогда он ходит, подняв хвост кверху и растопырив крылья. Птенцы приобретают свое великолепное оперение лишь после многократного линяния.

Туземцы ловят аргуса в петли, так как он не только необыкновенно пуглив и хитер, но также прекрасно умеет прятаться в густых кустарниках лесов и, благодаря тому, что цвет его оперения подходит к окружающей обстановке, скрывается даже от зорких глаз туземцев. Один старый малаец, которого Уэллэс просил застрелить одного из тех аргусов, голоса которых постоянно слышались в лесах Малакки, уверял, что в течение 20 лет его охотничьей жизни ему не только ни разу не случалось убивать их, но даже никогда не приходилось видеть одного из них в лесу на воле.

Ловят, однако, эту птицу далеко не редко, так как малайцы умеют ценить по достоинству ее превосходное мясо. «В Паданге, на западном берегу Суматры, – пишет Розенберг, – туземцы часто приносили мне живых аргусов и уступали их по 1,5-2 гульдена за штуку; он, стало быть, должен часто встречаться в горных лесах этих островов.

В самой глуши лесов на сухих, доступных солнечным лучам прогалинах путешественнику или охотнику нередко попадаются места, тщательно очищенные от сучьев и листьев, от которых по всем направлениям идут узкие тропинки, ведущие в лес. Сюда, главным образом в полдень, аргус является для того, чтобы отдыхать, играть и драться; здесь случается видеть, как он, наподобие кур, лежит на согретой солнцем земле и купается в песке; в счастливом случае иногда приходится наблюдать его во время игры или драки; на ведущих отсюда тропинках охотники и ставят свои силки.

По уверению туземцев, самец водит за собою нескольких самок. Пока он не возбужден половым чувством, то походкой и осанкой вполне походит на павлина: плотно прижимает к телу свои красивые крылья и в горизонтальном направлении вытягивает хвост. Во время же спаривания самец с распущенными и прижатыми к земле крыльями, токуя, гордо разгуливает по лесным прогалинам; в это время слышится своеобразный, напоминающий мурлыканье звук, привлекающий самок, но нисколько не похожий на крик «куау», от которого произошло его прозвище.

Говорят, что самка кладет в незатейливое, спрятанное в частом кустарнике гнездо, 7-10 белых яиц, нисколько не уступающих по своей величине гусиным; мне самому никогда не приходилось их видеть. На воле аргус питается насекомыми, улитками, червяками, почками и семенами. Мои пленники предпочитали вареный рис всякой другой пище. Мясо их чрезвычайно вкусно».

До нового и новейшего времени мы разделяли мнение Марсдена, будто бы аргус не переносит неволи; в конце же шестидесятых годов и эта гордая птица нередко попадала в Европу живой. Я видел ее в нескольких зоологических садах.