Домовый сыч заслуживает симпатии человека. Это очень милое создание. Его нельзя считать настоящей дневной совой, но он не так боится света, как другие совы, и умеет очень хорошо управляться днем. Он никогда не спит так крепко, чтобы его можно было застать врасплох; самый незначительный шорох будит его, а поскольку он и днем превосходно видит, то заблаговременно обращается в бегство. Полет его состоит из ряда дуг, как у дятла, но быстр и позволяет сычу с величайшей ловкостью пролетать сквозь густые ветви.

Сидит он обыкновенно скорчившись, но, увидев что-нибудь подозрительное, высоко приподнимается, вытягивается, насколько может, делает поклоны, внимательно вглядывается в интересующий его предмет и при этом кривляется самым странным образом. В его взгляде заметно что-то хитрое, лукавое, но не злое, а даже привлекательное. Тот, кто знает его, поймет, что греки могли видеть в нем любимую птицу богини мудрости. Его можно считать одной из самых умных сов.

Уже до заката солнца домовый сыч начинает кричать, при наступлении сумерек обыкновенно принимается за охоту. В ясные ночи его можно видеть до самого утра в почти беспрерывном движении или по крайней мере слышать его голос.

Он странствует при этом по небольшой области, приближается ко всему, что возбудит его внимание, охотно облетает костер одинокого охотника или путника или подлетает к ярко освещенным окнам, страшно пугая суеверных людей. Охотится он главным образом за мелкими млекопитающими, птицами и насекомыми. Ловит летучих мышей, землероек и мышей, жаворонков, вьюрков, кузнечиков, жуков и т.п. Главной его добычей, во всяком случае, остаются мыши.

В апреле или мае домовый сыч приступает к размножению. В это время он особенно беспокоен, много кричит и шумит, даже днем, как бы усердно приглашая всякого за ним следовать. Настоящего гнезда он не строит, а выбирает подходящее углубление в скалах, под камнями, в старых зданиях, деревьях, при недостатке мест, удобных для гнездовья, – нору кролика, у нас часто в непосредственной близости от людских жилищ, на юге Европы даже в самых жилищах и кладет 3-7 почти круглых яиц прямо на землю. Затем он в течение 14-16 дней насиживает так усердно, что его едва можно прогнать с гнезда*.

* На самом деле период инкубации у домового сыча длится 27-28 дней, при небольшом размере кладки – 23-25.

Птенцы выкармливаются мышами, мелкими птицами и насекомыми. Как скоро птенцы оперились и в состоянии оставить гнездо, их родители отлетают, по словам Робсона, каждый вечер на некоторое расстояние к какому-нибудь высокому месту, на котором можно сидеть, и кричат громко и резко, вроде черных дроздов. Они делают это до тех пор, пока птенцы не вылетят из гнезда и не подлетят к ним.

Тетеревятник и перепелятник душат домового сыча, когда могут поймать; ласка таскает его яйца; вороны, сороки, сойки и все мелкие птицы преследуют его с яростным криком. На этой основан один способ ловли птиц, который часто применяется в Италии. Выставляют привязанного сыча, а вокруг него прутья, намазанные клеем, на которые во множестве ловятся мелкие птицы.

«Чтобы не иметь недостатка в сычах, – рассказывает Ленц, – итальянцы заботятся о хороших, темных местах для высиживания под крышами своих домов и об удобном доступе к ним. Из гнезд берут и воспитывают лишь столько птенцов, сколько нужно для дома или для продажи на рынке; остальных оставляют в покое. Ручные сычи представляют собой истинных домашних друзей итальянцев, часто свободно ходят с подрезанными крыльями по дому, двору и саду, ловят всюду мышей; особенно охотно их садят в хорошо огороженные сады, где они истребляют улиток и других докучливых животных, не принося со своей стороны ни малейшего вреда».

В Австрии часто употребляют домового сыча для охоты и говорят, что достигают с ним самых лучших результатов. Сыч оказывает те же услуги при ловле мелких птиц, как филин при охоте на соколов. Каждая птица, которая сознает в себе достаточную ловкость, наверное, явится около ненавистного существа, чтобы дразнить его и издеваться над ним. Сойки и сорокопуты задевают его часто очень чувствительно. Последние при виде сыча забывают весь страх, прилетают один за другим часто издали и не улетают даже тогда, когда увидят, что тот или иной из товарищей испытал печальную участь. Прежние голландские соколятники добывали сорокопутов, необходимых для ловли соколов, всегда с помощью сыча.