Упоминаемый в различных сказаниях «король ночи» – это филин (Bubo bubo). Длина его 63-77 см, размах крыльев от 150 до 176, длина крыла 45, хвоста 25-28 см. Очень обильное и густое оперение испещрено на верхней стороне темным ржаво-желтым и черным цветом, горло желтовато-белое, нижняя сторона тела ржаво-желтая с черными продольными полосками; ушные пучки перьев черные с желтой каймой на внутренней стороне.
Собственно, в оперении перемешаны лишь два цвета: более или менее яркий красновато-серый и черный. Клюв темный, голубовато-серый, голые ножные щитки светло-голубовато-серые, глаза великолепного золотисто-желтого цвета, на наружном краю красноватого. Самка немного крупнее. Молодые птицы обыкновенно более желтоватого цвета. В северной Азии, а также в Испании оперение филина светлее.
Из Китая я получил живого филина, который был несколько меньше и темнее, чем водящийся у нас. Подобные уклонения едва ли дают нам право считать этих птиц за особые виды.
Область распространения филина простирается по всей северной части Старого Света. В Германии он еще встречается, хотя и истреблен во многих местностях. Населяет он Австрию, Венгрию, Скандинавию, всю Россию, Дунайские низменности, Турцию, Грецию, Италию, Испанию и южную Францию; его нельзя, однако, назвать обыкновенным где бы то ни было. Он реже в Бельгии и Дании и почти истреблен в Великобритании*.
* В нашей стране, особенно в лесной ее части, филин тоже стал редок, причем до такой степени, что его пришлось включить в Красную книгу России.
В Африке область, в которой он живет, ограничивается Атласом, хотя в виде исключения он встречается и в Египте. Напротив, в Азии он водится, начиная с Малой Азии и Персии до Китая, и от северной границы лесов до Гималайских гор, не избегая степей, во всех странах и равнинах, фауна которых нам точнее известна.
Об этом филине в Закаспийском крае Вальтер рассказывает следующее: «В одной лавке в Красноводске мы нашли в феврале 1886 года восемь шкурок филина. Два мертвых экземпляра, которых мы случайно нашли в Голодной степи, были тоже очень светлы. Филин гораздо чаще живет в горах, мы часто встречали его на Куба-даге около Красноводска, много раз видами ею в ущелье Сульфигар. На равнине, где он встречается несравненно реже, его находили мертвым около Чикишляра на морском берегу и при Дорт-кую в глубоком песке. В развалинах Старого Мерва он был нередок».
Он не странствует и остается из года в год на месте вывода птенцов.
Филин предпочитает гористые местности, так как они доставляют ему самые лучшие укромные уголки; он встречается и на равнинах, преимущественно там, где есть большие леса. Леса с крутыми скалами особенно нравятся ему, и в некоторых удобных местностях он живет с незапамятных времен. Может случиться, что его истребят, и в данной области филин не встречается годами; затем вдруг оказывается, что здесь опять поселилась пара, обыкновенно на том же самом месте, и остается, пока позволят люди. Не слишком редко случается, что пара селится в непосредственной близости от населенных мест.
Тем не менее, филин всегда осторожен. Днем его редко можно видеть, так как его цвет превосходно соответствует цвету скал, а также коре деревьев; однако случается, что его открывает какая-нибудь маленькая певчая птица, криком сообщает об этом всему населению леса, привлекает других крикунов и таким образом выдает его. Ночью его замечаешь чаще, а весной в пору любви он становится очень заметным благодаря своему замечательному и далеко раздающемуся крику.
Его охотничья жизнь начинается лишь тогда, когда ночь совершенно наступила. Днем он сидит неподвижно в пещере скалы или на верхушке дерева, обыкновенно гладко прижав к телу перья и несколько заложив назад перистые уши, более или менее, но редко совсем закрыв глаза и предаваясь полудремоте. Достаточно самого ничтожного шума, чтобы разбудить его. Он поднимает тогда свои пучки перьев, поворачивает голову, то приподнимается, то наклоняется вперед и моргает в ту сторону, где заметил что-нибудь подозрительное.
Если филин боится опасности, он мгновенно улетает и пытается найти более скрытое убежище. Если день прошел без всякой тревоги, к закату солнца он оживляется, тихо слетает, по большей части направляясь сначала к скале или высокому дереву, и издает здесь, обыкновенно весной, свое глухое, но далеко слышное «буху». В ясные лунные ночи он кричит чаще, чем в более темные, а перед временем спаривания – почти беспрерывно целую ночь.
