Большинство козодоев питаются исключительно разными насекомыми, но некоторые виды к этой пище прибавляют всевозможных мелких позвоночных. Все козодои в высшей степени прожорливы и потому оказывают большую услугу нашим лесам.
С ловкостью сокола или ласточки они летают то низко, то высоко над свободным пространством, кустарником или верхушками деревьев, кружат над ними, чрезвычайно грациозно колеблясь при этом на воздухе, и во время полета схватывают подвернувшееся насекомое или подбирают тех, которые спят на листьях и стебельках, и даже тех, что просто сидят на земле. Их широкий рот позволяет им проглатывать очень крупных жуков, и потому они нападают преимущественно на те виды этих насекомых, которых щадят другие птицы. Обыкновенные козодои могут, например, проглотить один за другим до дюжины и более майских и июньских жуков и в состоянии также схватить своим широким ртом больших навозных жуков, даже копров (Copris), самых крупных ночных бабочек, сверчков и кузнечиков.
Для лучшего пищеварения некоторые, по крайней мере, насекомоядные виды, глотают мелкие камешки, которые они собирают в кремнистых местах. Охота их начинается обыкновенно с наступлением ночи, производится в продолжение нескольких часов, затем прерывается, а на рассвете снова возобновляется. Еще прежде, чем солнце покажется на небе, козодои отправляются на покой. Но и при этом бывают исключения.
Американские виды охотятся нередко среди белого дня, и не только в темных лесах, но даже на открытых местах, при ярком солнечном свете. Иные садятся днем на опрокинутые деревья или прямо на землю, а также на выступы скал в темных пещерах, или, вернее сказать, не садятся, а ложатся, так как они до того плотно прижимаются к месту, что кажутся гораздо больше в ширину, чем в вышину.
Все козодои выказывают свою подвижность только на лету; к ветвям они просто прилепляются, а на земле скорее лежат, нежели сидят. Походка их похожа на весьма жалкое припрыгивание; полет же, напротив, представляет собой нечто среднее между полетом ласточки и сокола, отличается легкостью и грацией, ловкостью и изяществом. На значительную высоту козодои взлетают неохотно не потому, что не в состоянии этого сделать, а по той причине, что ниже над землей они скорее достанут себе добычу, нежели на значительной высоте. Но во время дальних перелетов они зачастую держатся высоко над землей; те виды, которые летают днем, в особенности любят охотиться в верхних слоях воздуха.
Между внешними чувствами первенствующее место занимает зрение, что можно заключить по большим глазам: после зрения более всего развиты слух и осязание. Развито ли у них обоняние, – мы с достоверностью сказать не можем, но относительно вкуса имеем полное основание утверждать, что он у них должен быть плох.
Умственные способности их незначительны, хотя, может быть, и не в такой степени, как обыкновенно думают. Сонный козодой, которого мы стали бы наблюдать днем, производит во всяком случае неприятное впечатление.
Настоящего гнезда козодои не строят. Они кладут яйца без всякой подстилки прямо на голую землю и не заботятся даже выкопать для этого в земле хотя бы небольшое углубление. Численность кладки обыкновенно весьма незначительна: большинство козодоев кладут только по два яйца, а многие даже по одному. Насиживают, по всей вероятности, только самки, но оба родителя выказывают одинаково живое участие к своему потомству и защищают его, как только могут. Некоторые весьма странным образом оберегают яйца; Одюбон сообщает нам, что они прячут их в своем громадном рту и перетаскивают в другое, кажущееся им более безопасным, место в лесу, где и продолжают насиживание.
Птенцы вылупляются из яиц одетыми в довольно густой пушок; сначала они выглядят очень некрасивыми благодаря толстой голове и огромным глазам, но скоро вырастают и получают оперение родителей. Насколько нам известно, все виды горячо любят своих детенышей и защищают их всеми силами.
Число врагов, опасных для козодоев, относительно невелико. Человек, знакомый с ними, не преследует их. Подобная пощада оказывается вовсе не потому, что за этими птицами признается польза, а скорее по той причине, что в козодоях видят крайне неприятную птицу, убиение которой может повести за собою печальные последствия. Так, по крайней мере, думают индусы, а также краснокожие и негры, населяющие среднюю Америку; с ними согласны испанцы и многие африканские племена.
Простой народ в Германии смотрит на это безобидное создание с не доброжелательством, так как держится того мнения, что широкая пасть козодоев создана ни для чего другого, как для доения коз. Грубый люд убивает эту птицу часто из простой кровожадности. В средней Европе наравне с человеком козодоев преследуют хищные звери и птицы, а также большие змеи; впрочем, вред, наносимый им всеми этими животными, не имеет большого значения.
