Вероятно, ни один наблюдатель, который знакомился с белобрюхим стрижом, живущим на свободе, не может отрицать глубокого впечатления, которое эта птица производит на всякого нового человека. Впечатление это в сильной степени увеличивается великолепием и красотой природы тех мест, где живут эти гордые и сильные обитатели воздуха.

Мне случалось видеть белобрюхих стрижей в такой величественной местности, какую себе можно представить: на вершине горы Монсеррат в Каталонии. Эта гора возвышается на 1500 м над окружающей равниной, состоит из многих тысяч скалистых конусов, которые нагромождены друг на друга и оканчиваются стоящими один подле другого огромными обелисками. Между ними находятся глубокие ущелья, образующие страшные пропасти, а вокруг простирается широкая богатая равнина. На севере виднеются снежные вершины Пиренеев, которые блестят и сверкают при вечернем освещении; на востоке взор видит темно-голубое Средиземное море, где вдали поднимаются Балеарские острова, полузакрытые легким туманом; во все другие стороны глазам представляются лишь разорванные горные ущелья и цепи возвышенностей. На одном из только что названных обелисков белобрюхие стрижи устроили себе гнездовище и дозволили черным стрижам устроиться тут же поблизости.

Никто из нашего маленького общества охотников, которые отправились в горы для наблюдения за птицами и собирания коллекций, не мог противостоять искушению пострелять по этим стрижам, которые поселились на «коне Святого Фердинанда», как называет народ эту столпообразную скалу. Гнезда стрижей находятся на верхушке скалы, высоко над отвесно спускающейся стеной ущелья. Я приблизился к этому месту по узкой выдающейся скале, которая была соединена с другими горами как полуостров на море или угловая башня гигантского замка, чтобы оттуда удобнее приблизиться к осторожным птицам. Когда я взглянул на страшную пропасть, зияющую под моими ногами, то увидал, что она простирается далеко вниз, до самой подошвы скал, где в долине шумит быстрая речка Льобрегат.

Несмотря на то, что я не подвержен головокружениям, все же я не осмелился взглянуть по другую сторону узкой тропинки, на которой находился: мне стало страшно. Брошенный камень очень долго летел до дна пропасти; звук от удара о скалы долетал до нас лишь по прошествии девяти секунд. Очень много стрижей целыми рядами носились в узком ущелье, отделяющем нашу скалу от прочей массы гор, и только на глубине этого ущелья мы могли находить убитую нами добычу. Но мне не удалось застрелить ни одной из этих птиц: огромные массы расположенных кругом меня скал так обманывали глаз, что он терял всякое понятие о расстоянии. После нескольких неудачных выстрелов я уселся на камень, положил ружье у своих ног и довольствовался тем, что следил глазами за чудными птицами.

Когда видишь высоко летающего над собой стрижа, то полет его невольно сравниваешь с полетом сокола: он долго парит, не двигая крыльями. Затем следует несколько быстрых ударов крыльями, между которыми он внезапно падает вниз, отвесно или спускаясь дугой. Часто от большого общества, которое то рассеивается, то снова собирается, отделяется парочка и, играя, высоко подымается в воздух.

Стрижи находятся в постоянном движении до вечерних сумерек, а затем меняют свое местопребывание и занятие. Вечером над всеми обработанными местностями, которые расположены не очень далеко от моря, особенно над виноградниками и плодовыми садами, стрижи летают тихо, плавно и низко, точно ласточки; каждая птица держится отдельно и не заигрывает с товарищами, а занимается ловлей насекомых. Особенно усердно занимаются они этим делом при закате солнца, что доказывает предпочтение к ночным насекомым.

В этом отношении белобрюхий стриж резко отличается от черного, который именно вечером чаще всего собирается большими и крикливыми стаями.

В высшей степени интересно не только первое впечатление, но и наблюдение над ежедневной жизнью и движениями белобрюхого стрижа. «Окрестности старой башни, – так описывает Гиртаннер, – или горной цепи необыкновенно оживляются этими птицами, которые, хотя живут обществами, но очень дики, любят ссориться и находятся в постоянном движении. Даже в течение целой ночи в углублениях, служащих для помещения гнезд стрижей, постоянно слышатся шум и ссоры, так что трудно представить себе, когда эти птицы пользуются ночным покоем для сна; утром же, когда взойдет солнце, шум еще усиливается.

Лишь только сумерки слабо осветят темные щели скал, как жители их уже просыпаются и готовятся к отлету. Они с трудом ползут к отверстию пещеры или щели, прижимая грудь к земле и усердно помогая себе крыльями, но как только добредут до выхода, то все трудности преодолены. Распустивши свои неутомимые крылья, они бросаются в глубину с резким криком, который от времени до времени переходит в громкую трель, и целые стаи этих таинственных создании носятся над спящим еще городом или темным, безмолвным ущельем.