Я намеренно привел выписки из сочинений хороших натуралистов по вопросу о пище колибри, но должен заметить, что одно сообщение из вышесказанного требует еще подтверждения. Теперь едва ли кто может поверить, что колибри высасывают сок из цветов, но нижеследующее сведение, приводимое Бурмейстером, возбуждает новый вопрос.

Этот натуралист, как при описании своего путешествия, так и в систематическом изображении фауны Бразилии положительно утверждает, что колибри никогда не ловят насекомых на лету. Он соглашается с Буллоком относительно того, что колибри хватают пауков, но с большой уверенностью отрицает справедливость согласных между собой мнений вышеназванных натуралистов, с сочинениями которых он, без сомнения, знаком.

«Я сам видал, – говорит он, – как колибри схватывают маленьких мух с паутин, паря над ними точно так, как и над цветами, и мог ясно рассмотреть, как птичка, то подвигаясь к паутине, то отдаляясь от нее, выклевывала одну муху за другой. Пауки редко мешают птицам в этом занятии и даже прячутся, так как, если они неосторожно покажутся, то колибри не задумается и их схватить, особенно маленьких.

Питание колибри насекомыми, таким образом, вполне доказано, и в этом теперь никто не может сомневаться. Но колибри никогда не ловят насекомых на лету, и именно вследствие того, что они не могут этого делать, они принуждены вытаскивать их из венчиков цветов. При этом попадает к ним на язык и мед, но это, без сомнения, только приправа, а не главная цель их поисков языком на дне цветков. Следовательно, поэтическое выражение, что колибри целует цветы, не вполне справедливо. Колибри не довольствуется поцелуем, а в цветах ищет и пропитания.

Почему эти маленькие птички не ловят свою добычу на лету, как это делают многие наши пташки, легко объяснить, если сравнить тонкий, длинный, с узким отверстием клюв колибри с широким коротким клювом ласточки. Все птицы, которые ловят насекомых на лету, имеют короткий, плоский клюв, широкий зев и длинные щетинки у углов рта. Мы замечаем, что признаки эти находятся в прямом отношении с величиной добычи и ловкостью, с которой птицы хватают ее.

Поэтому птица, у которой, как у колибри, клюв имеет признаки совершенно противоположные трем вышеназванным, не может ловить насекомых на лету: она должна их вытаскивать из щелей древесных стволов, как это делают дятлы, или хватать со дна цветов, как это мы замечаем у колибри. В обоих случаях необходим длинный язык, который у дятлов прикреплен к длинным нитевидным отросткам язычной кости, и у колибри имеет почти такое же строение».

Из этих слов Бурмейстера ясно видно, что он не наблюдал, как колибри ловит насекомых на лету, но ничего другого из его сообщения вывести нельзя. Вильсон, Одюбон и Госсе слишком хорошие наблюдатели, чтобы можно было сомневаться в достоверности сообщаемых ими сведений.

Страна и местность, где живут колибри, растущие там и доставляющие им пищу цветы и другие внешние условия имеют, конечно, большое влияние на образ жизни различных колибри, но и привычки отдельных видов между собой довольно значительно отличаются. Почти все колибри – настоящие дневные птицы.

Некоторые путешественники, между ними Спикс и Мартиус, говорят о целых роях колибри, другие же утверждают, что колибри появляются лишь поодиночке. «Я могу из собственного опыта сказать, – говорит принц фон Вид, – что оба эти мнения верны, так как часто мы в течение нескольких минут убивали очень много колибри одного и того же вида около цветущего дерева, хотя обыкновенно они показываются только поодиночке».

Штедман рассказывает, что около некоторых деревьев он видел разом такую массу колибри, что слышно было общее жужжание, как от целого роя ос. То же самое рассказывал мне Рэль, который более 20 лет жил в Венесуэле; он впрочем, замечал, что появление колибри целыми роями происходит только тогда, когда дерево в начале цветения внезапно покрывается большим количеством цветов. Обыкновенно же колибри появляются лишь один за другим, причем каждый экземпляр остается на одном месте очень короткое время.

В сравнении со своей крошечной величиной это в высшей степени раздражительные и гневные создания. Они вовсе не признают своей слабости, но так самоуверенны, смелы и дерзки, что, когда им это кажется необходимым, нападают на других животных. Они бросаются с яростью на маленьких сов, довольно больших соколов и даже с очевидной дерзостью приближаются к человеку. Вблизи своего гнезда они поднимаются в воздух на значительную вышину и оттуда стремительно падают вниз с своеобразным свистом, происходящим от быстрого движения их крыльев. При этом они стараются упасть как можно ближе к предмету, возбудившему их гнев, очевидно желая его напугать.