Тому, кто не познакомился по личным наблюдениям с растительным царством тропических стран, трудно составить себе понятие о тех деревьях и кустарниках, которые наиболее удобны для жительства птиц-мышей. Густой куст или ветвистое дерево, кроме того, еще покрытые шипами, настолько обрастают паразитирующими растениями, что от настоящего дерева разве кое-где замечается ветвь, проникающая сквозь посторонние растения. Сеть, образованная этими ползучими растениями, так густа, что не только непроницаема для человека и других млекопитающих, но в ней даже трудно прорезать отверстие большим охотничьим ножом.

Птица, которая прячется в такой куст, найдет здесь полную защиту от выстрела охотника, который ни в каком случае не мог бы найти в этой чаще убитое животное, даже если бы употребил на это все свои старания. Лианы и другие чужеядные растения закрывают собой значительные части тропического леса, так что туда никто проникнуть не может, и внутренность этих скрытых убежищ остается всегда тайной для человека.

Описываемые нами странные птицы селятся и двигаются в самых густых кустарниках подобного рода. Ни одна птица не в состоянии проникнуть туда, куда свободно пролезает птица-мышь, причем движения ее очень напоминают то животное, от которого она заимствовала свое название. Она, как мышь, шмыгает через самые незначительные отверстия и пролезает между ветвями, расположенными так близко друг к другу, что туловище птицы едва-едва между ними помещается.

Общество птиц-мышей появляется на поверхности такого куста и на короткое время здесь прицепляется; затем птицы находят отверстие и в одно мгновение исчезают во внутренности чащи. Если есть возможность обойти этот куст, то через некоторое время можно заметить на противоположной стороне высунувшуюся головку птицы, затем ее туловище и наконец появляется и вся птица. Раздается громкий крик, и стая быстро перелетает ко второму кусту, где исчезает точно таким же образом.

Наблюдателю трудно понять, как птицы могли проникнуть во внутренность куста: для этого нужна истинно мышиная ловкость. Полет птиц походит то на порхание, то на парение с распущенными крыльями и несколько расширенным хвостом, который похож на шлейф. Левальян очень удачно сравнивает стаю этих птиц с летящими стрелами, и, действительно, летящая по воздуху птица-мышь очень похожа на пущенную стрелу.

Птицы эти никогда не поднимаются на значительную высоту и точно так же никогда не садятся на землю. Вся стая во время полета кричит сообща, насаждая отдельная птица издает трескучий звук, похожий на слоги «кирр-кирр» или «три-три», но так как все кричат вместе, то все смешивается в непередаваемый словами шум.

Левальян рассказывает, что птицы-мыши для отдыха привешиваются по нескольку вместе гроздеобразно к ветвям, причем одна птица прицепляется к другой наподобие роящихся пчел, и свешиваются головами вниз. Я сам этого никогда не видал, но Верро утверждает, что наблюдал, как одна птица привешивается одной лапой, другая прицепляется к первой, третья схватывает свободную ногу второй и таким способом образуются цепи в 6-7 штук птиц, которые висят на одной ветви; таким образом Верро вполне подтверждает слова Левальяна*.

* Подобного рода информация Левальяна и Верро относится к разряду басен, почерпнутых из рассказов туземцев. Ничего подобного при изучении биологии птиц-мышей не выявлено.

По моим наблюдениям, птицы-мыши во время сна принимают совершенно своеобразное положение, не захватывают только сучок пальцами, но ложатся на него всей грудью. Так как в подобном положении пяточные суставы сильно согнуты и основания пальцев плотно прилегают к туловищу, то можно действительно подумать, что птица висит на ветке, а на самом деле она только лежит на ней. Двигаясь по ветвям, птицы-мыши часто принимают такое же положение, как синицы, т.е. привешиваются к ветвям снизу, но остаются в таком положении лишь короткое время.

Левальян дальше рассказывает, что птиц-мышей очень нетрудно словить, если только узнаешь, где они ночуют: стоит только ночью или рано утром подойти к кусту и захватить весь клубок спящих птиц. Они находятся в таком оцепенении, что ни одна из них не улетает. Считаю почти излишним сказать, что я не верю в возможность подобного оцепенения птиц и мои собственные наблюдения ни в чем не подтверждают подобного странного поведения птиц.

Птицы-мыши действительно не очень пугливы. Их можно назвать очень доверчивыми, но они все-таки не так глупы, чтобы дозволить себе схватить руками. Их пребывание в густых кустарниках, которые недоступны врагам, делает их очень неосторожными, но, однако, они умеют хорошо отличить опасное животное от неопасного, а залетевши в сады, они делаются даже довольно пугливыми.

Пища птиц-мышей состоит, по-видимому, только из растительных веществ. Я прежде думал, что они едят и насекомых, но во время моего последнего путешествия в Абиссинию я исследовал желудки всех убитых мной птиц-мышей и находил в них только листья, почки, кусочки плодов и мягкие семена. В садах они нападают на винные ягоды и виноград, а по наблюдениям Гартмана, едят также сладкие лимоны. При еде они принимают различные положения, как наши синицы привешиваются к ветвям снизу или к самим плодам.

Гнезда этих птиц были описаны прежде всего Левальяном, а позднее Гюрнеем, Гартманом, Андерсоном и Гейглином. Первый из них говорит, что гнездо имеет форму конуса, свито из разных кореньев или же выложено внутри и привешено в самом густом кустарнике, причем одно гнездо висит около другого, так что общение птиц не прекращается даже во время размножения*.

* Специальные исследования эти наблюдения Левальяна не подтвердили.

По Гартману, гнездо свито из степной травы, волокон луба, шерстистых листьев и цветочных стеблей, а внутри выстлано растительным пухом; Гюрней же говорит, что гнездо снаружи покрыто зелеными свежими листьями, и полагает, что таким образом получается известная степень сырости, которая необходима при высиживании яиц. Гейглин нашел гнезда птиц-мышей в дождливое время года в садах Хартума; они были привешены к гранатовым кустам и виноградным лозам, были очень малы, плоски, неплотно сплетены и состояли из сухой травы, соломы, луба и корней.

В этих гнездах находят 2-3 довольно тупых яйца с тонкой белой скорлупой, покрытой немногими, но очень ясными бурыми пятнышками и полосками; длина их 17 мм, а ширина 14 мм. Андерсон также утверждает, что птицы-мыши всегда несут по три яйца. Других наблюдений о размножении этих птиц привести нельзя*.

* Кладки птиц-мышей могут состоять из 2-8 яиц, но кладки из 6-8 яиц, по всей вероятности, снесены двумя самками, поскольку есть наблюдения о насиживании двумя самками одного гнезда. Насиживание длится 12-14 дней, птенцы оставляют гнездо через 14-16 дней, но после еще 2 недели докармливаются родителями.

В Капской провинции усердно ловят птиц-мышей, во-первых, потому, что они вредны для садов, а во-вторых, потому, что у них вкусное мясо. Их часто ловят и живыми, но Левальян говорит, что в клетках птицы не особенно привлекательны. Другие наблюдатели, однако, высказывают иное мнение и утверждают, что в неволе эти птицы довольно живы и занимательны.