Это весьма ленивые и скучные существа, они составляют не очень многочисленную, но и не очень бедную группу, принадлежащую исключительно к экваториальным странам Южной Америки.
Все пуховковые живут в лесах в одиночку или парами и редко только на время соединяются небольшими обществами. Они неохотно селятся около человеческих жилищ, а носятся взад и вперед по уединенным лесам. Нравы их не представляют ничего интересного, так как вялость, лень и глупость – самые выдающиеся черты характера.
Тихо и одиноко сидят они на сухих ветках под самой вершиной деревьев, неподвижно поджидая пролетающую мимо добычу. Не двигая ни одним мускулом и вообще ничем не выказывая волнения, они близко подпускают к себе наблюдателя, и только когда тот дотронется до ближайших к ним веток, они перелетают на соседнее дерево, чтобы принять там прежнюю унылую позу.
Пища состоит из насекомых, которых они умеют ловить, не сходя с ветки. Некоторые виды любят сидеть высоко на деревьях, другие близко к земле, но на самую землю спускаются редко. Однако говорят, что некоторые виды гнездятся в норах, выкопанных ими самими в земле.
Траппист, или белогрудая малакоптила (Malacoptila fusca), имеет голову и спину темно-бурые, с ржаво-желтыми полосами; нижняя часть тела бледно-серая, большое серповидное пятно на нижней части шеи чисто-белого цвета, широкая грудная полоска под ним черная, маховые и рулевые перья темно-серовато-бурые. Глаза красновато-карие; клюв и ноги черные.
Молодые птицы отличаются от старых более мутными цветами и не очень резкими полосками на стволах перьев, а серповидное пятно на шее имеет светло-желтый налет. Длина достигает 20 см, размах крыльев 31, длина крыла 8,5, а хвоста 8,5 см.
«Эти пуховки, – говорит принц фон Вид, – самые обыкновенные обитательницы лесов юго-западной Бразилии. Я находил трапписта уже около Рио-де-Жанейро во всех густых лесах и тенистых кустарниках, даже около самых жилищ; он смирно сидел или подпрыгивал на низких ветках или на земле, подкарауливая себе добычу. Я постоянно видел эту печальную птицу, почти неподвижно сидящую на месте и никогда не слыхал ее голоса».
«Он появляется, – прибавляет Бурмейстер, – даже в деревенских садах, где сидит около дорожек, весной парами, не двигаясь и не выказывая никакого внимания к окружающим его предметам.
Впечатление, производимое этой необыкновенной птицей, очень странное. Ее белое горловое пятно светится еще издали среди лесной чащи, а когда подойдешь ближе, то увидишь, что птица сидит неподвижно, точно сонная, но вместе с тем как бы в недоумении рассматривает путешественника огромными вытаращенными глазами. Глупость и равнодушие так ясно выказываются во всем их поведении, что никому не приходит в голову удивляться данной им бразильцами кличке «Joao doido» (Ванька-дурак).
Для орнитолога он интересен, так как соединяет в себе смелых и подвижных, шумных кукушек и их темное оперение, с ленивым нравом козодоев – явление во всяком случае замечательное.
Мне не случалось видеть гнезда этой птицы. Принц фон Вид тоже ничего о нем не сообщает. В желудке ее я нашел, кроме остатков других маленьких животных, большую дневную бабочку, которая, свернувшись, наполняла почти весь желудок».
