Под влиянием страха, например, когда она поймана и ее хотят взять в руки, она делает такие удивительные гримасы, что незнакомый с ними должен если не испугаться, то все-таки удивиться. С нахохленными перьями головы и наполовину закрытыми глазами, она особенно вытягивает шею и очень медленно двигает ею подобно змее, так что голова двигается волнообразно, а клюв то назад, то вперед».

Не подлежит никакому сомнению, что этим вертишейка хочет напугать своего врага или нападающего на нее.

Кроме вышеупомянутого «вии-ид-вии-ид», вертишейки испускают и другие крики. В гневе самец кричит «вэд вэд», в страхе оба пола испускают отрывистый слог «шэк», в возбуждении, по крайней мере, самки, шипят по-змеиному. Молодые, пока они находятся в гнезде, трещат подобно сверчкам.

Испанцы правы, называя вертишейку «forminguero», что по-русски означает муравьедка, так как муравьи, которых она добывает как на земле, так и на деревьях, в действительности представляют ее главную пищу. Вертишейки уничтожают все мелкие виды их, но охотнее едят куколок, чем самих насекомых. При случае они питаются гусеницами и другими личинками или куколками, но муравьев предпочитают всему.

Язык, который может вытягиваться в длину, как ни у одного из дятлов, оказывает им большую услугу при добывании пищи. Подобно муравьедам, они просовывают его в трещины и отверстия в глубь муравьиной кучи, ждут, пока рассерженные насекомые не вопьются в мнимого червяка или не пристанут к клейкой слизи, и затем одним движением втягивают язык в клюв.

Я несколько раз, но тщетно, старался рассмотреть у пойманных вертишеек, которых я всегда воспитывал с большой любовью, каким образом они схватывают пищу. Лишь только клюв немного раскроется, язычок высовывается наружу, ощупывает куколку или молодого червяка и, как молния, втягивается назад со схваченной добычей. Каким образом, однако, пристает она к языку, узнать нельзя даже при внимательном осмотре, приблизив глаз к птице на несколько сантиметров.

Относительно помещения для гнезда вертишейка очень неприхотлива. Она требует лишь очень узкого входного отверстия, чтобы любой хищник не мог быть опасен ей или ее потомству. На значительной или небольшой высоте находится отверстие, ей, по-видимому, все равно. Если на одном и том же дереве имеются несколько дупел, то она, как замечает Науман, обыкновенно предоставляет верхние другим птицам – полевым воробьям, горихвосткам и синицам, вступить в ссору с которыми она не всегда может; сама же помещается в одном из самых нижних и живет в полном мире со всеми сожителями.

В случае крайней необходимости строит гнездо снаружи в каком-нибудь углублении верхушки старой ивы. Обыкновенно помещение для гнезда она освобождает от всякого сора, вычищает и на разрыхленном месте устраивает довольно плоское гнездовое ложе. Затем в середине мая самка кладет 7-12 маленьких притуплённых яичек, чисто-белого цвета.

На выведение птенцов она тратит около 14 дней и большую часть времени насиживает одна, так как самец сменяет ее только в полуденные часы, зато он высиживает их с чрезвычайным рвением. Вылупившиеся из яиц птенцы почти голые или покрыты редким серым пушком, однако вырастают довольно быстро, так как оба родителя прилагают все старания, чтобы доставить им больше корма. Но гнездо птенцы оставляют только тогда, когда вполне научатся летать.

Как ни заботливы родители по отношению к своему потомству, они не радеют о чистоте гнезда. Родители еще долгое время руководят и обучают молодых, вылетевших из гнезда. Только в середине июля согласно жившая до сих пор семья разбивается, и каждый начинает жить в одиночку до зимнего отлета.

Безвредные вертишейки имеют опасных врагов в лице перепелятников, сорок, соек, кошек, куниц и ласок, и очень многие становятся жертвами этих хитрых хищников. К сожалению, слишком часто они также делаются легкой добычей неопытных охотников, и с тех пор, как на них открылось гонение, никто уже не защищает установленного учеными взгляда о полезности этой птицы.

Со своей стороны я горячо и настойчиво отстаиваю этот взгляд. Я прекрасно знаю, что они питаются преимущественно муравьями и хотя последние в общем приносят нам пользу, но вред, причиняемый вертишейками муравьиным постройкам, настолько незначителен в сравнении с массовыми появлениями вышеупомянутых насекомых, что птиц этих, говоря серьезно, никто не может причислить к числу вредных.

Убивать же за это птичку – грех, считать ее «странные и неприятные подергивания и гримасы, ворочание головой и закрывание глаз» за признаки и несомненные доказательства нечистой совести, как это сделал Гредлер, есть шутка, которая очень легко может повести к недоразумению.

Право, если разобрать мнения всех тех, которые так пекутся о животных, то в каждом из них можно увидеть врага или возвести маловажный проступок того или другого животного в степень чрезвычайного злодеяния! А так как в настоящее время невежественный человек в большинстве случаев находит больше удовольствия в разрушении, чем в созидании, такие подозрения могут иметь пагубное влияние. Поэтому-то я считают своим долгом вступиться за вертишеек.