У зеленого дятла (Picus viridis) верхняя часть головы, затылок и широкое, с узенькой черной каемкой пятно у углов рта окрашены в ярко-красный цвет, который на темени имеет серый оттенок, верхняя сторона туловища оливково-зеленого, травяного цвета, у крыльев же несколько более коричневатый оттенок; надхвостье и верхние покровные хвостовые перья блестящие оливково-желтые.
Ушная область, подбородок и горло белые с грязновато-зеленым оттенком; бока шеи и нижняя часть туловища желтовато-зеленовато-белые. Черные хвостовые перья украшены пятью-семью оливково-бурыми неясными поперечными полосами. Глаза у старых голубовато-белые, у молодых – темно-серые. Клюв грязного свинцово-серого цвета с черным кончиком; ноги – зеленовато-свинцово-серые.
Длина птицы 31 см, размах крыльев 52, длина крыла 18, а хвоста 12 см.
Зеленый дятел принадлежит к наиболее распространенным видам. Он водится в большем или меньшем количестве повсеместно в Европе, за исключением разве Испании и северной окраины, занятой тундрами. Блакфорд встретил этого дятла в Персии*; в Египте же он не водится, хотя мой отец, Науман, Глогер и другие утверждают противное. На севере он распространен до Лапландии.
* В наши дни распространение зеленого дятла несколько иное, чем во времена Брема. В Лапландии и в целом в Финляндии он сейчас не встречается, также значительно отступил его ареал к югу в Швеции и России. Зато в Испании зеленый дятел распространен теперь повсеместно. В Иране (в прошлом Персия) зеленый дятел обитает только в лесах хребта Эльбурс и гор Загрос.
Во многих местностях Германии зеленый дятел – общеизвестная птица, в других же он или совсем не водится, или попадается только изредка во время своих зимних кочевок. Далее на востоке он встречается реже, например, в России распространен гораздо менее, чем серый дятел. В горах встречается повсюду на высотах до 1500 м над уровнем моря.
Во время высиживания дятлы держатся в каком-нибудь одном, более или менее обширном районе, не залетая обыкновенно особенно далеко. Осенью эту местность покидают сначала высиженные ими птенцы, а при сильных холодах и обилии снега и взрослые дятлы. Кочевки начинаются, как только птенцы станут самостоятельными, и прекращаются только следующей весной при приближении периода размножения; в них не замечается никакой регулярности и они не ограничиваются определенными полосами.
В некоторые зимы птенцы не кочуют вовсе, в другие же залетают очень далеко, поворачивают на юг и, вероятно, иногда достигают даже южных границ Европы, так как существуют указания на то, будто бы, например, в Македонии зимой бывает больше дятлов, чем летом.
Подобно всем сородичам, дятлы в Германии кочуют обыкновенно поодиночке, но иногда собираются более или менее значительными обществами. Так, Шахту случилось однажды под Рождество увидать на одном лугу дятлов; они большими прыжками скакали, отыскивая себе пищу, но, заметив приближавшегося к ним человека, разлетелись во все стороны.
Оберндерфер, большой знаток живущих в Германии птиц, как сообщает Мартин, будто бы видал даже стаю больше чем в 100 штук, состоявшую на три четверти из зеленых дятлов и на четверть из седых; стая эта расположилась среди луговой долины на пространстве около четверти гектара.
Нельзя сказать, чтобы зеленый дятел был лесной птицей. В чистом хвойном лесу он попадается очень редко, в лиственном же встречается чаще; всего охотнее живет в местностях, где лесные насаждения чередуются с открытыми полянами.
Зеленый дятел выказывает ту же неугомонность и неутомимость, как и его родичи; он лазает так же хорошо, как и они, а своим умением ходить по земле превосходит других дятлов; он много движется по земле и прыгает здесь очень ловко. Полет его тяжелый, шумящий и отличается от полета других дятлов тем, что представляет очень глубокие волнообразные линии.
Крик их – звонкое, далеко слышное «глюк» – при частом повторении бывает похож на громкий хохот; нежность они выражают звучным «гюк», «гэк» или «кип», а страх – в высшей степени неприятным резким криком. Зеленый дятел, по-видимому, никогда не барабанит, как это делают другие дятлы; по крайней мере, мне никогда не приходилось слышать этого.
