Образ жизни золотого шилоклювого дятла описан Вильсоном, Одюбоном и другими исследователями. «Едва только начинающаяся весна, – говорит Одюбон, – призовет птиц к супружеским обязанностям, как с вершин высоких деревьев раздаются голоса золотых дятлов, приветствующие наступление благодатного времени года. Голос дятла чрезвычайно радостен; он несколько напоминает продолжительный, веселый, звонкий смех. Каждая пара тотчас же начинает долбить какое-нибудь дерево, чтобы построить жилище для себя и будущего потомства. Оба они работают чрезвычайно усердно и, по-видимому, с большим удовольствием.

Когда работой занят самец, самка садится рядом с ним и посылает ему привет за каждую щепку, которую тот выбросит клювом. Во время отдыха самец, по-видимому, чрезвычайно нежно разговаривает со своей подругой, а когда он устанет, то самка начинает помогать ему. Благодаря их обоюдным стараниям дупло в скором времени бывает выдолблено и закончено. Тогда они начинают любезничать друг с другом на ветвях, с наслаждением лазают вдоль стволов деревьев или вокруг них, барабанят клювом по засохшим сучьям, отгоняют своих родственников – красноголовых дятлов, защищают гнездо против пурпуровых скворцов, кричат, пересмеиваются.

Не успеет пройти и двух недель, как самка отложит 4 или 6 блестящих белых яиц и, вероятно, радуется их белизне и прозрачности. Яйца имеют около 26-28 мм в длину и около 22-25 мм в ширину. Если многочисленное потомство доставляет счастье, то золотой шилоклювый дятел должно быть очень счастлив, потому что он выводит птенцов два раза в год».

Последнее утверждение, если только вообще оно верно, относится, вероятно, исключительно к южным штатам США.

«Полет этого дятла, – говорит далее Одюбон, – быстрый и выносливый, а в сравнении с полетом других птиц того же семейства – порывистый, с короткими дугами. Перелетая с одного дерева на другое, он летит по прямой линии и только перед избранным им деревом спускается на несколько метров, привешивается внизу и затем, подобно другим дятлам, быстро взбирается наверх. Если, как это часто случается, он сядет на ветку, то нагибает голову и издает звук «фликер», но только в том случае, если уверен в совершенной безопасности.

Он превосходно лазает во всех положениях, какие только могут принимать дятлы. На земле, куда часто опускается, он прыгает очень ловко; обыкновенно спускается сюда только для того, чтобы схватить ягоду, кузнечика или зернышко или чтобы поискать в засохших корнях дерева муравьев и других насекомых. Он любит плоды и ягоды разного рода; особенное пристрастие питает, по-видимому, к яблокам, грушам, персикам и разным лесным ягодам. Не пренебрегает и зерном на полях, а зимой часто посещает скирды.

Опаснейшие враги золотого дятла – еноты и черные змеи. Первый нередко просовывает свою переднюю лапу в дупло и, если оно не слишком глубоко, вытаскивает яйца и выпивает их; при этом зачастую он завладевает и самой высиживающей птицей. Черные змеи довольствуются яйцами или птенцами. Разные виды соколов преследуют золотого дятла на лету, но в большинстве случаев ему удается спастись от них, укрывшись в какое-нибудь дупло.

Чрезвычайно забавно бывает удивление сокола, когда птица, которую он только что собирался схватить, вдруг исчезает на его глазах. Если же дятел не может отыскать такого убежища, то он подвешивается к дереву и бегает вокруг его ствола по винтообразной линии с такой быстротой, что обыкновенно принуждает хищника отказаться от его преследования.

Мясо золотого дятла высоко ценится многими охотниками и очень часто подается к столу, особенно в средних штатах США. Иногда его можно найти и на рынках Нью-Йорка и Филадельфии, но, со своей стороны, я должен признаться, что его мясо всегда казалось мне противным, так как имело запах муравьев.

Даже в неволе эта птица не теряет природной живости и резвости. Она легко привыкает к корму, но зато в течение одного дня, забавляясь, напортит и наломает больше, чем могут поправить двое рабочих за два дня. Во всяком случае, дятлы вовсе не такие глупые, никуда негодные, бездарные птицы, как многие думают».