Призывный голос сосновика, издаваемый как самцом, так и самкой, состоит из вышеупомянутого «геп-геп» или «гип-гип» и «цок-цок». Зов еловика, который он издает на лету, но также и сидя, есть «гип-гип», более высокое и слабое, чем у сосновика. Этим «гип» подается сигнал к взлету, делается предостережение и удерживается вместе стая.

Если они сидят и один из них станет громко кричать «гип», то все остальные настораживаются и улетают обыкновенно за крикнувшим. Но если они едят и мимо пролетает несколько других, которые издают этот зов, то занятые едой обычно не оставляют своей работы и лишь изредка, приглашая сесть, кричат им «цок-цок». И это «цок», звучащее выше и чище, чем у сосновика, собственно и служит зовом.

Пение самца многим чрезвычайно нравится. Обыкновенно сосновик поет лучше еловика, но песни обоих похожи одна на другую. Они состоят из громкой строфы, за которой следует несколько щебечущих, слабых и не далеко слышных тонов. На свободе они поют громче всего, если погода хорошая, ясная, тихая и не слишком холодная; в ветреные и бурные дни они почти всегда молчат.

Во время пения они, как правило, выбирают самые верхушки и лишь в течение любовного периода щебечут и болтают и на лету. Самки иногда тоже поют, но тише, и песня их более спутанна. В клетке клесты поют почти весь год, за исключением разве времени линьки.

Пища клестов состоит преимущественно из семян лесных деревьев. Для добывания этой пищи им необходим их крепкий перекрещенный клюв. Нужна большая сила и ловкость для того, чтобы открывать шишки сосен и елей и добраться до хорошо скрытых семян; этими обоими качествами в высокой степени обладает клюв клеста. Клест подлетает, привешивается к шишке вниз головою, или кладет шишку на ветвь и садится на нее, или откусывает ее, переносит на ветвь и крепко держит сильными, длинными и острыми когтями.

«Очень красивое зрелище, – продолжает мой отец, – представляет еловик, когда эта маленькая птица переносит с одного дерева на другое еловую шишку средней величины. Обыкновенно он схватывает ее клювом так, что ее конец направлен прямо вперед, и с незначительным усилием летит за 10 и даже 20 шагов на соседнее дерево, чтобы там ее вскрыть; дело в том, что не на всех деревьях он находит такие ветви, на которых может удобно открывать шишки.

Это раскрывание шишек производится следующим образом: кончиком верхней половины клюва клест разрывает посредине, если шишка крепко висит или лежит, широкие чешуйки шишки, всовывает под них несколько открытый клюв и вынимает семя боковым движением головы. Теперь он может легко втолкнуть семя в клюв, где оно освобождается от летучки и кожицы и проглатывается. Очень большие шишки клест не раскрывает.

Клюв, согнутый над тем местом, где половинки его перекрещиваются, имеет в высшей степени важное значение для него и для других представителей того же рода при раскрывании шишек; такой клюв надо лишь немного открыть, чтобы придать ему чрезвычайно большую ширину, так что чешуйку очень легко отогнуть с помощью бокового движения головы. Раскрывание шишек производит треск, хотя и незначительный, но все же достаточно громкий, чтобы его можно было слышать под деревом.

Еловик редко выедает откушенные шишки начисто, как делают другие представители этого рода с сосновыми шишками, а часто сбрасывает их вниз совершенно нераскрытыми или открытыми наполовину или на треть. Они поступают таким образом даже с шишками, полными семян; делают это не только молодые птицы, как думает Бехштейн, но и старые; поэтому земля под теми деревьями, на которых некоторое время были заняты едой несколько клестов, иногда бывает покрыта или по крайней мере усеяна шишками.

Улетая, они бросают все свои шишки. Если на деревьях лишь немного шишек или они выедены, то клесты отыскивают опавшие и раскрывают их таким же образом, как и висящие на деревьях».

Еловик редко принимается за сосновые шишки, которые гораздо труднее раскрывать; он не обладает достаточной силой для этой работы. Напротив, сосновик без труда открывает и их, так как он может поднять сразу все чешуйки, лежащие под той, под которую он засунул свой клюв. Оба вида взламывают чешуйки шишек всегда верхней половинкой клюва и прижимают нижнюю к шишке; благодаря этому те клесты, у которых клюв загнут направо, всегда обращают его кверху правой стороной, а те, у которых он загнут налево, – левой.

В 2-3 минуты птица справляется с шишкой, бросает ее, приносит себе другую и раскрывает эту. Она продолжает это до тех пор, пока не наполнит свой зоб. По лежащим на земле шишкам можно узнать, что в лесу есть клесты. Если им не мешать, то они по целым часам сидят на одном и том же дереве и по целым неделям не оставляют ту местность, куда раз забрались.

Пока они находят хвойные семена, они едва ли принимаются за другую пищу, но в случае нужды едят семена клена, граба и бука, а также маслянистые семена; между прочим, они во всякое время очень охотно едят и насекомых, именно тлей, которых собирают и в садах и на огородах лесных деревень.

Закономерным следствием работы на смолистых ветвях и шишках является то, что клесты часто сильно пачкаются. Они так же чистоплотны, как и большинство других птиц, и заботливо чистятся после каждой еды, чтобы освободиться от приставших частиц смолы, целые минуты точат клюв о ветви, но не всегда могут держать оперение в таком порядке, как бы желали, и часто случается, что перья их покрываются толстым слоем смолы.