Нам больше всех других знаком домовый воробей (Passer domesticus).
На домового воробья Маршаль указывает нам также как на птицу, «следующую за культурой». «Самая популярная дикая птица Германии, – пишет этот наблюдатель, – представляет собою сравнительно недавнее приобретение нашего отечества. Домовый воробей принадлежит хлебопашеству почти в такой же степени, как и хомяк: в Сибири он появился еще только в прошлом столетии, после того как русские стали там сеять злаки; в Норвегии он вместе с посевами полевых растений доходит до 66 градуса, во многих местах Архангельской губернии еще не встречается.
В 1864 году он достиг еще не всех высоко лежащих местностей Шварцвальда, однако он пытается следовать за человеком повсюду. Совершенно справедливы слова остроумного Мак-Джилливрея: «Городок без воробьев производит столь же печальное впечатление, как бездетная семья, и большое количество воробьев в какой-нибудь местности есть доказательство ее благосостояния, так как где остается мало крох, там мало и нищих».
Характерной чертой воробья следует считать то, что везде, где бы он ни встречался, он живет в самом тесном общении с человеком. Он населяет как шумные и многолюдные столицы, так и уединенные деревни, если только они окружены хлебными полями, отсутствует лишь в некоторых лесных деревнях и следует за стремящимся вперед переселенцем через все страны Азии, которых никогда не населял прежде*; корабли завозят его на острова, где его раньше не знали, и он остается жить на развалинах разоренных местностей живым свидетелем минувших счастливых дней.
* К настоящему времени домовый воробей заселил восточную половину Австралии, Новую Зеландию, южную половину Южной Америки, практически всю Северную Америку, значительную часть Южной Африки.
Будучи оседлой птицей в полном смысле этого слова, он почти не улетает за черту того города или за границу полей той местности, в которой родился, но немедленно заселяет вновь основанную деревню или дом и предпринимает иногда путешествия для осмотра местностей, лежащих за пределами области его распространения.
Так, например, на Варангерфьорде почти каждый год появляются воробьиные парочки, пролетают по этой местности, посещают все жилища и бесследно исчезают снова, находя страну негостеприимною. Будучи птицами в высшей степени общежительными, воробьи разбиваются на пары только в пору высиживания яиц, но и тогда не отделяются от остального общества.
Часто одна парочка выводит птенцов рядом с другой, и самцы, как бы ревнивы они ни были в другое время, всегда ищут общества себе подобных, даже когда самка их сидит на яйцах. Птенцы, вылетевшие из гнезда, тотчас же собираются с другими в стайки, которые скоро разрастаются в большие стаи. По окончании птенцовой поры взрослые также снова примыкают к этим стаям и живут с ними тогда одною жизнью.
Пока есть хлеб или вообще зелень на полях, стаи ежедневно один или несколько раз вылетают из деревни в поле искать корм, но после каждой такой прогулки снова возвращаются в деревню. Здесь они отдыхают после обеда, расположившись в густых вершинах деревьев или, еще охотнее, на плетнях, и здесь же вечером, громко чирикая, шумя и ссорясь, собираются или на покрытых густой листвой деревьях или, в более позднее время, в амбарах, сараях и других строениях, которые и служат им местом для ночлега.
Зимою они устраивают себе настоящие постели, а именно мягкие и теплые гнезда, в которых прячутся, чтобы защититься от холода. Некоторые из них для той же цели выбирают себе местом ночлега дымовые трубы, совершенно не заботясь о том, что от дыма оперение их покрывается сажею и копотью.