«Чтобы добыть райскую птицу, – продолжает Розенберг, – новогвинейские дикари поступают следующим образом: в охотничий сезон, который приходится на середину сухой поры года, они подкрадываются сначала к тем деревьям, на которых птицы проводят ночь и которые по большей части являются самыми высокими в лесу. В их сучьях они устраивают из листьев и ветвей небольшой шалаш.

Приблизительно час спустя после заката солнца опытный стрелок, запасшись луком и стрелами, влезает на дерево, прячется в шалаше и ждет, соблюдая строжайшую тишину, прибытия птиц. Когда они прилетят, он ловко убивает одну за другой, а один из его товарищей, спрятавшийся под деревом, подбирает убитых птиц. Если охотник стреляет остроконечными стрелами, птицы падают мертвыми и, наоборот, попадают живыми в руки стрелка, если он употребляет стрелы, снабженные многими треугольными концами, в которых от силы выстрела ущемляется тело птицы».

По Лессону, туземцы ловят также этих птиц клеем хлебного дерева, а по сообщению Валласа, красная райская птица ловится только петлями, которые протягиваются в ветвях хлебного дерева так, чтобы птица должна была попасть в них ногой, когда она собирается сорвать плод. Другой конец петли спускается на землю, чтобы без особенного труда можно было достать птицу с дерева.

«Можно предположить, – говорит Валлас, – что нераненые и добытые живыми птицы попадут к исследователю в лучшем состоянии, нежели те, которые убиты выстрелом, но это совершенно не так на самом деле. Я никогда не имел столько неприятностей с другими райскими птицами, как с красной райской птицей.

Сначала мне принесли ее живою, но у птицы, завязанной в какой-то мешок, все ее чудные перья оказывались перемятыми и переломанными самым ужасным образом. Я вразумил людей, что они могут привязать пойманную птицу за ноги к палке и так принести ее ко мне; результатом этого было то, что я получал птиц совсем перепачканными. Связанных птиц они просто бросали на пол хижины, и бедные птицы ужасно пачкались в пепле, смоле и тому подобном.

Тщетно я просил туземцев приносить мне птиц тотчас после поимки, тщетно убеждал немедленно убивать птиц, подвешивать их к палке и приносить так ко мне: из лености они не делали ни того, ни другого. У меня в услужении было 4 или 5 человек, которым я вперед заплатил за известное число добытых птиц. Они разделились и разбрелись по лесу на целую милю в окружности, чтобы отыскать хорошее место для ловли.

Если они ловили одну птицу, им было очень невыгодно тотчас принести ее ко мне; они предпочитали таскать ее, стараясь как можно дольше сохранять ее живой, и часто, после недельной или 10-дневной отлучки, они приходили ко мне с одной убитой, обыкновенно протухшей райской птицей, с другой убитой, еще свежей, и третьей живой, которая была поймана последнею. Все мои усилия изменить этот способ охоты были совершенно тщетными. К счастью, оперение райских птиц настолько твердое, что и испорченные экземпляры были еще пригодны».

Позднее Валласу повезло больше. Он был первый, привезший в Европу двух живых райских птиц. На Амбоине, Магкассаре, в Батавии, Сингапуре и Маниле малую райскую птицу (Paradisaea minor) уже не раз держали в клетках. Одна, немного лет тому назад привезенная на Амбоину, райская птица улетела из клетки; что с ней стало – неизвестно.

Один китайский купец в Амбоине предлагал Лессону пару райских птиц, которые уже полгода жили в клетке и кормились вареным рисом. Но почтенный коммерсант просил 500 франков за штуку, а исследователь не мог в то время добыть этой суммы. Но словам Розенберга, штатгальтер Нидерландской Индии, Слоот ван дер Беель заплатил за двух взрослых самцов 150 голландских гульденов.

Этих птиц Розенберг лично привез из Магкассара на Яву. Валлас нашел обеих привезенных им вылинявших малых райских птиц в Сингапуре и приобрел их за 2000 марок. Беннет видел одну пойманную малую райскую птицу в Китае, которая прожила в клетке 9 лет. Даже в Берлине некоторые райские птицы жили несколько лет и были здоровы.