К полудню вороны слетаются к густому дереву и прячутся в его листву, чтобы соснуть после обеда. После полудня вороны вторично отправляются на кормежку, а к вечеру собираются в большом количестве в определенных местах, по-видимому, с целью взаимно обменяться впечатлениями дня. Потом они отправляются на ночлег в ту часть леса, где собираются все вороны обширного района. Сюда прибывают они с величайшей осторожностью, обыкновенно лишь после несколько раз повторенной высылки разведчиков.

Вороны прилетают после наступления темноты, молча летят до места и так тихо садятся, что ничего не слышно, кроме шороха крыльев. Подкарауливание делает их в высшей степени осторожными. Они скоро выучиваются отличать охотника от неопасных для них людей и обыкновенно доверяют лишь тому, в чьей благонамеренности совершенно убедились. В феврале и марте отдельные пары сближаются еще теснее, чем прежде, любезно болтают вместе, и самец усердно ухаживает за самкой, своеобразно расширяя крылья и производя различные кокетливые движения.

В конце марта или начале апреля вороны строят гнездо. Они устраивают его на высоком дереве или чинят прошлогоднее. Гнездо похоже на гнездо большого ворона, но значительно меньше, самое большее 60 см в ширину и только 4 см в глубину*.

* Это не совсем так. Лишь некоторые гнезда ворон мелкие, обычно же высота их достигает 20-25 см, а глубина лотка 5-7 см.

На основание из жестких ветвей кладутся полосы коры, пучки травы, корни пырея и разные другие корни, очень часто связанные слоем глинистой земли; внутренность гнезда выстилается шерстью, телячьим волосом, свиной щетиной, кусочками коры, травяными стебельками, мхом, тряпками и т.п.

В первой половине апреля самка кладет 3-5, чрезвычайно редко 6 яиц 44 мм длиной и 29 мм в поперечнике; яйца разрисованы по сине-зеленоватому фону точками и пятнами оливкового цвета, темно-зелеными, темно-пепельно-серыми и черноватыми. Насиживает одна самка, но самец отлучается от нее, лишь когда ему необходимо слетать за пищей для себя и своей подруги. Оба родителя с величайшей любовью ухаживают за птенцами, кормят их и мужественно защищают от опасности.

Серые и черные вороны спариваются между собой. Происходящие от подобного скрещивания ублюдки походят иногда на отца, иногда на мать или по своей окраске представляют нечто среднее между ними, хотя и не вполне, потому что совершенно невозможно передать бесконечное множество различий окраски, представляемых ублюдками.

Нередко также случается, что два ублюдка спариваются между собой и производят птенцов, которые, как говорят, всегда снова возвращаются к одному из главных видов, т.е. получают окраску или черной, или серой вороны. На этом главным образом и основано воззрение некоторых естествоиспытателей, что оба вида ворон надо считать за один. Мне кажется, подобный взгляд сомнителен.

Оба вида ворон можно без всяких хлопот много лет содержать в неволе; они приручаются и выучиваются говорить, если только у учителя хватит терпения. Но все-таки они едва ли годятся в комнатные или домашние птицы. Из комнат приходится их изгонять из-за их неопрятности или, правильнее, распространяемого ими запаха, даже когда их владелец изо всех сил старается держать в чистоте клетку.

Ворон также нельзя пускать свободно бегать по двору и в саду, потому что они, подобно ворону, творят всякие бесчинства. Страсть таскать блестящие вещи разделяют они со своими слабейшими родственниками, страсть к грабежу и убийству – с большим вороном.

Опасными врагами ворон является лисица, лесная куница, кречет, ястреб и филин. Кроме того, они страдают от различных паразитов, гнездящихся в их оперении. Филин, по всей вероятности, навлек на себя необыкновенную ненависть ворон своими ночными нападениями на этих беззащитных в это время птиц; во всяком случае, достоверно известно, что он необычайный любитель вороньего мяса. За его ночные злодейства вороны расплачиваются с ним днем по мере сил и возможности.

Кроме филина, любой сове стоит показаться днем – во всей окрестности поднимается страшный переполох; все вороны поспешно слетаются и с беспримерной яростью колотят этого любителя мрака. Точно так же, как филина, вороны задирают и всех прочих хищников, от мщения которых их спасают ловкость в летании или их многочисленность.

Что касается человека, то в настоящее время вороны менее страдают от него непосредственно, чем косвенным образом. Кое-где их регулярно истребляют из вороньих шалашей, разоряют и уничтожают их гнезда, яйца и птенцов; но гораздо больше вреда, чем все это, приносит рассыпание отравленных зерен на полях, страдающих от мышей.

В годы, особенно обильные мышами, трупы ворон валяются на полях дюжинами и сотнями, и в это время легко можно констатировать заметное уменьшение их числа. Но благодаря своей долговечности и плодовитости вороны всегда вскоре восполняют такую убыль, и, таким образом, так же излишне принимать меры к их охранению, как неразумно проповедовать их истребление.