Если кто-либо, не показываясь, бросит или будет держать перед носом притаившейся жабы червячка, гусеницу или какое-либо насекомое, то сможет наблюдать ее обычное поведение. В одно мгновение глаза ее загораются, сама она выходит из своего, по-видимому, сонливого состояния и с проворством, столь несвойственным ей и противоречащим ее обычному образу жизни, бросается на добычу. Приблизившись на известное расстояние, она останавливается, уставившись на свою жертву, словно собака на стойке перед дичью, выбрасывает свой язык и вместе с ним уносит добычу в широко раскрытую пасть, почти одновременно проглатывая ее и препровождая в желудок.
Если кусок оказывается слишком большим или длинным, например, если она схватит дождевого червя и последний все еще торчит из глотки, то, как наблюдал Стерки, она протискивает его с помощью «быстрого, верно направленного движения передней лапы, как бы утирая ею рот». Как только кусок проглочен, жаба снова неподвижно сидит в своей сторожевой позе и вновь осматривает все кругом.
Если, как это нередко случается, она промахнется или же добыча ее будет только оглушена языком, но не пристанет к нему, то животное обыкновенно прекращает дальнейшее преследование, но тотчас же снова принимается за охоту, если насекомое начнет делать какие-либо движения. Но может случиться также, что она два или три раза метнет свой язык в надежде вознаградить себя за первые промахи.
Земляные жабы уничтожают неимоверное количество всяких вредных животных. Наряду с упомянутыми мелкими животными излюбленной пищей их являются также голые слизняки; кроме этого они, говорят, хватают и мелких земноводных, хотя вообще живут в полном мире с себе подобными и никакое раздражение не доводит их до ссор с другими родственными им животными.
Доказательством этого может служить следующий рассказ. Чтобы наблюдать за охотой на насекомых одной жабы, постоянное местопребывание которой было известно, намазали медом один лист и положили его перед местом, куда животное пряталось. Запах меда скоро привлек массу мух и пчел, которые и ловились обитательницей этой норы, когда к этому всегда обильному столу приползла другая жаба, между ними начали бросать много насекомых, так что внимание жаб направлялось в разнообразные стороны. При этом случалось, что обе жабы бросались на одно и то же насекомое, однако та из них, которой ничего не попадало, никогда не выказывала при этом ни малейшего неудовольствия или жажды мщения.
Вообще никогда не видели, чтобы эти жабы между собой ссорились. Это добродушие, которое, быть может, следует считать отсутствием ума, свойственно многим, но не всем жабам: их поступками управляет желудок. Всякое приближающееся мелкое животное жабы пытаются проглотить, если только могут, но не трогают его, если оно сидит спокойно, быть может, потому, что при этих условиях они его не замечают.
Однако на основании всего этого нельзя сказать, чтобы умственная деятельность у жаб совершенно отсутствовала. Они делают разницу между разнообразными животными, с которыми им приходится иметь дело, и соразмеряют свои поступки с обстоятельствами. Они чаще, чем другие земноводные, стараются скрыться от каждого более крупного животного и, сознавая свое бессилие, не осмеливаются оказывать противодействие более сильному врагу.
Но они умеют быть благодарными за сделанное им добро и мало-помалу начинают доверять тем, кто с ними обходится дружественно. Белл так приручил одну жабу, что она спокойно сидела на его руке и брала из пальцев предлагаемых ей мух. Другие любители – друзья этих столь презираемых животных – доводили дело до того, что пленницы их обыкновенно появлялись на известный зов или свист в надежде получить ожидаемый ими корм. Лейдиг, часто державший живых жаб, считает их умнее и понятливее зеленых лягушек.
«Зеленая лягушка, – говорит он, – в неволе сохраняет свой буйный характер, и в ее поступках мало обдуманности: она принимает все, что движется перед ее глазами, за живую добычу и так же стремительно хватает какой-нибудь плод, как и насекомое. Она прыгает по направлению к крышке, закрывающей ее помещение, так как ей долго или даже никогда не приходит в голову, что она не может вылезти из него.
Насколько отлично поведение жабы! Последняя применяется к обстоятельствам и при хорошем уходе скоро становится очень доверчивой. Если положить какое-нибудь насекомое или дождевого червя перед неподвижно сидящей жабой, она начинает тихо и с вниманием двигать головой и видно, что соображает, как завладеть добычей. При попытках бежать, она также выказывает рассудительность, а что в пору оплодотворения в этом животном замечают удивительное старание освободиться от противников есть факт вполне известный».
Жабы, содержащиеся в ограниченных помещениях, приручаются скорее и полнее, нежели когда они живут в каком-нибудь саду. Содержание их почти не представляет трудностей, так как они не отказываются ни от какого брошенного им мелкого животного, лишь бы только последнее двигалось; с другой стороны, они могут долго голодать без малейшего для себя вреда. Со своими сородичами и родственными формами, равными им по величине, они уживаются превосходно.
В отличие от многих других бесхвостых земноводных жаба проводит зимнюю спячку в сухих земляных норах, далеко от воды. Такие норы она редко роет сама при помощи своих задних ног и предпочитает для своего постоянного укромного уголка мышиные норы и трещины в камнях.
Сначала старые, затем молодые жабы в конце сентября или в начале октября заползают в найденные или вырытые ими самими норы, часто несколько животных вместе, защищаются от влияния холода нарытой землей, заткнув ею отверстие в свое помещение, и остаются в этих зимних норах неподвижными и окоченевшими вплоть до марта или апреля. Тотчас же по оставлении своего зимнего убежища они начинают спаривание и для этой цели держатся в каком-нибудь ближайшем водоеме, предпочитая, подобно зеленой лягушке, самые маленькие лужи*.
* Установлено, что сразу после выхода из зимовок серые жабы совершают нерестовые перемещения, во время которых они преодолевают расстояния иногда до 2,5 км.
Несмотря на то, что у самцов серой жабы нет пузырей-резонаторов, они обладают стонущим или нежно блеющим голосом. О спаривании, прежде всего, можно узнать по этому голосу, который самцы издают день и ночь. Каждый самец, если может, отыскивает самку, обхватывает ее обычным для лягушек образом, но с такой силой, что пальцы в полном смысле вонзаются в кожу и снаружи не видны.
Таким образом, по уверениям внимательных наблюдателей, он, не слезая, крепко сидит на самке 8-10, даже 28 дней, пока наконец эта длинная прелюдия не кончится и не начнется метание икры. Лейдиг заметил, что, по крайней мере, в Германии, число самцов далеко превосходит число самок*.
* Находясь в возбужденном состоянии, самцы серых жаб действительно готовы нападать практически на любой движущийся предмет: рыб, земноводных других видов и даже на неодушевленные предметы и мертвых жаб.