В связи с развитием культуры в различных местах, а также с более или менее густым населением вблизи рек изменяются, вероятно, также привычки этих больших пресмыкающихся. Они становится боязливыми на суше и даже убегают от человека, когда они не голодны и когда нападение связано с некоторой опасностью. В новой Барцелоне можно наблюдать, как индейцы доставляют на рынок лес; они бросают в реку большие брусья, которые увлекаются течением. Владелец же, вместе со своим старшим сыном, плывет то по одну, то по другую сторону брусьев и сдвигает с мели бревна, остановившиеся в извивах реки. В большинстве же рек, где водятся крокодилы, подобная перевозка запрещена.

В желудке одного крокодила в 3,6 метра длины мы, т.е. Бонплан и я, по вскрытии, нашли рыбу, наполовину переваренную, и круглые камни, величиной 8-10 см. Нельзя предполагать, чтобы крокодилы случайно проглатывали эти камни, ибо, когда они на дне реки схватывают рыбу, их нижняя челюсть не касается дна. Индейцы придумали неудачное объяснение, будто эти ленивые животные добровольно прибавляют себе веса, чтобы легче нырять. Я думаю, что они проглатывают большие камни для переваривания пищи в желудке, подобно многим птицам, также для большего выделения желудочного сока. Исследования Мажанди говорят за такое воззрение.

В Апуре они имеют обильную пищу, именно водосвинок, которые живут по берегам рек группами в 50-60 штук. Эти несчастные животные не обладают вовсе оружием для защиты: они плавают немногим лучшее, чем бегают. В воде же они становятся добычей крокодилов, а на суше их пожирают ягуары. С трудом можно понять, как они могут быть столь многочисленны при двух таких сильных врагах.

Можно представить себе наше удивление, когда мы увидели, что громадный крокодил лежит без движения и спит среди этих грызунов. Он проснулся, как только мы приблизились в нашей лодке, и медленно направился в воду, причем даже не обеспокоил водосвинок. Наши индейцы объясняли это равнодушие свинок их глупостью; но, по-видимому, водосвинки по опыту знают, что крокодил в Апуре и оринокский не нападают на суше, разве только случайно схватывают добычу, отправляясь с берега в воду.

Опасности, которым подвергаются жители Ориноко, служат у них предметом ежедневных разговоров. Они изучили привычки крокодила так, как бойцы быков привычки последних, – они знают движения крокодилов и их способ нападения и заранее определяют степень их смелости. Если туземцы видят, что крокодилы им угрожают, то прибегают с полным присутствием духа и с решимостью, свойственной индейцам, замбо (помесь индейцев с ниграми) и вообще цветным туземцам, ко всем средствам, известным им с детства.

В странах, где природа представляет столько ужасов и опасностей, человек всегда приготовлен к обороне. Молодая индианка, которая без посторонней помощи высвободилась из пасти крокодила, сказала: «Я знала, что кайман меня отпустит, если я ему придавлю глаза пальцами». Эта девушка принадлежала к бедному классу населения, у которого привычка к нужде увеличивает душевную силу. Но по истине поразительно наблюдать в странах, где часто бывают землетрясения, что у женщин из высших слоев общества в момент опасности появляется подобная же находчивость и решимость.

Крокодил вследствие строения своей глотки и язычной кости и вследствие складчатости языка может схватить добычу под водой, но не может ее там проглотить. Поэтому часто человек, схваченный крокодилом, тотчас исчезает, и только спустя часа два можно видеть, как показывается крокодил не очень близко от того места, где произошло несчастье, и проглатывает свою добычу.

Тем не менее, редко охотятся на этих опасных хищных животных. Они очень хитры, а потому их нелегко убить. Пуля тогда лишь бывает смертельна, если она попадет в пасть или под мышку. Индейцы, редко пользующиеся огнестрельным оружием, нападают на них с копьями, когда крокодилы попадаются на острые, крепкие железные удочки, к которым, в виде приманки, прицеплено мясо; и то индейцы подходят только тогда, когда крокодилы долго промучаются, стараясь освободиться от железа.

Невероятно, чтобы такая охота могла совершенно очистить страну от крокодилов, так как из многочисленных рек каждый день приходят новые полчища от восточного склона Андов через Мету и Апуре к берегам Испанской Гвианы. Результатом усиленной охоты будет лишь то, что крокодилы сделаются боязливее и поэтому их легче прогнать».

В Южной Америке из убитых крокодилов извлекают мало выгоды. Гумбольдт упоминает только, что жир каймана служит прекрасным слабительным, а белое мясо в некоторых местах охотно употребляют в пищу*.

* Сейчас используется главным образом кожа крокодилов. До введения запрета на промысел (1960-е годы) в США добывалось до 50 тысяч крокодилов ежегодно. В 1980 году мировые объемы уничтожения крокодилов составили 7 миллионов. В настоящее время на фермах Флориды содержится около 12 тысяч крокодилов, 25% поголовья которых ежегодно поставляется на рынки. Только Япония импортирует более 100 тысяч шкур аллигаторов и крокодилов в год.

Острорылые крокодилы имеют не много опасных врагов, кроме человека. Часто рассказывают о битвах между крокодилами и большими удавами, но эти рассказы не заслуживают ни малейшего доверия. Вообще крокодилы обращают внимание только на животных, могущих служить им добычей, к остальным же они остаются совершенно равнодушны. Гумбольдт рассказывает, что маленькая белоснежная цапля часто бегает по спине и даже по голове крокодила, а он не обращает на это никакого внимания.

Здесь мы видим случай, аналогичный тому, как относится крокодил к своему «сторожу». Шумливые обитатели их реки, по-видимому, не нравятся крокодилам: Гумбольдт видел, что крокодилы ныряют, если близко к ним подходят дельфины. Старые крокодилы хорошо защищаются против нападения других животных; молодых же подстерегают ревностно и с успехом различные болотные птицы и грифы.

Относительно их размножения есть старое исследование Уллоа. «Они откладывают, – так описывает он, – в течение двух дней, по крайней мере, 100 яиц и, помещая их в ямках в песке, прикрывают и барахтаются сверху, чтобы скрыть следы. Вслед за этим они удаляются на несколько дней, по прошествии которых возвращаются в сопровождении самца, разрывают песок и разбивают скорлупу яиц. Мать помещает затем молодь к себе на спину и несет их в воду. По дороге к воде нескольких утащит гриф, самец съест столько штук, сколько может, даже мать пожирает тех, которые упадут или же не умеют плавать, так что, в конце концов, остается не более 5 или 6 штук.