Крокодиловый кайман (Caiman crocoddus)

Яйца, величиной с гусиные и числом около 60, кладутся в песок, покрываются сухой травой и предоставляются для нагревания солнцу, детеныши тотчас по вылуплении, как узнал принц фон Вид, отправляются в воду и, говорят, часто пожираются грифами, другими хищными птицами и млекопитающими.

Пользы широкомордые кайманы не доставляют никакой, поэтому для выгоды за ними никто и не охотится. Некоторые негры и индейцы едят их белое, похожее на рыбье мясо, особенно часть хвоста у основания, но подобное жаркое нечасто им достается. Очень трудно убивать этих животных, которые так же живучи, как и прочие их родичи, и при первом звуке выстрела немедленно ныряют в воду. Мы очень часто стреляли по ним дробью; по большей части заряд в них попадал, но у нас не оказывалось никаких приспособлений, чтобы вытащить раненое животное со дна воды.

Однажды мой проводник попал зарядом мелкой дроби кайману в затылок и ранил его смертельно. Оказалось, что свинец пробил не щит животного, а мягкую кожу на затылке. Крупная дробь попадает гораздо лучше, особенно если целиться в голову, затылок или в бока. Зверь, которого удается застичь на суше, всегда делается добычей охотника, ибо на земле движения его настолько же медленны и неповоротливы, насколько проворны в воде. Если он замечает в подобных случаях врага, то остается неподвижным и дает себя убить, даже не пытаясь оказывать сопротивления. Он кусается только в таком случае, если его часто раздражать палкой. Молодые животные гораздо проворнее на земле, нежели старые».

Жители Парагвая очень часто охотятся за шакарами, индейцы при помощи особенных стрел, а европейцы употребляют огнестрельное оружие. Стрелы вгоняются кайману в бока и имеют особенное приспособление: как только железный наконечник стрелы засел в теле животного, так стержень, который посредством шнурка соединен с наконечником, отпадает и, всплывая на поверхность воды, указывает охотнику место, где укрылось раненое животное.

Для поимки его испанцы употребляют заостренный с обоих концов кусок дерева, к которому прикрепляют бечевку, навязывают на нее бычье легкое и бросают эту приманку в воду, кайман хватает ее и глотает, после этого его уже без всяких затруднений подтаскивают к берегу и вынимают из воды.

Келлер-Лейцингер описывает совершенно своеобразный способ охоты на кайманов. Одно индейское племя, каничане, предпочитают жареного каймана всякому другому мясу и никогда не упустят случая изловить свою излюбленную дичь. Один из охотников тщательно прикрепляет крепкую петлю из воловьей кожи к длинной жерди, раздевается и голый входит в воду в неглубоком месте, тихонько, по возможности согнувшись, он подходит к пресмыкающемуся и направляет на него конец жерди. «Кайман смотрит на все происходящее спокойными и добродушными глазами и изредка только проявляет признаки жизни, лениво поворачивая свой огромный хвост, только после того, как индеец подходит к нему уже совсем близко, он начинает пристально всматриваться.

Между тем роковая петля уже мелькает перед его мордой, но он все еще ее не замечает: как зачарованный, он не сводит глаз с охотника, который между тем, не теряя времени, закидывает ему петлю на голову и сильным движением руки затягивает ее. Товарищи его, которые до сих пор, припав на земле, безмолвно ожидали на берегу, прибегают, и 4 или 5 этих черных силачей, блестящих, как бронзовые статуи, тащат к берегу животное, которое еще неистово бьется и мечется. Только тут, получив несколько тяжеловесных ударов топором по хвосту и по темени, он стихает навсегда и делается уже вполне безвредным.

Если бы зверь в это время не старался спастись, а попытался бы напасть на охотников, то им, без сомнения, пришлось бы побросать жердь и петлю и бежать, но мысль эта, по-видимому, не приходит в голову чудовищу, которое упорно старается отбиваться, поэтому битва всегда кончается его смертью. Из двенадцати раз только однажды мне пришлось, почти стоя подле него, застрелить пулей необыкновенно большого аллигатора, который так сильно бился, что я боялся, что он ушибет одного из каничан своим сильным зубчатым хвостом.

Прежде чем разобрать всю тушу на части, тщательно вырезаются четыре мускусные железы, чтобы не дать сильному запаху распространиться на все мясо. Эти железы представляют пузыри в 3-4 см длиной, в палец толщиной, наполненные густой бурой жидкостью, по извлечении отверстия пузырей перевязывают, и железы вешают сушиться на солнце. Нам передавали, что женщины Боливии очень любят душить этим веществом свои черные, как смоль, волосы, для этого они берут содержимое железы, которое имеет неприятный запах и производит головную боль, и смешивают его с небольшим количеством розовой воды».

«У меня было, – говорит в заключение принц фон Вид, – несколько живых, молодых широкомордых кайманов. Они были дики и буйны, надували брюхо и гортань, если их трогали или дразнили, шипели при этом, как гусыня на гнезде, и открывали пасть; если их удавалось тронуть сзади, то они быстро оборачивались и сильно кусали и били хвостом. Даже у этих молодых особей был заметен неприятный мускусный запах».