Там, где они обыкновенны, можно иногда видеть целые стада их, и вообще они, по-видимому, очень общительны. «Так как они, – говорит Ласепед, – всегда находят достаточно пищи у тех берегов, где держатся, то они никогда не ссорятся между собой из-за пищи, которую имеют в избытке. Кроме того, они, подобно всем пресмыкающимся, могут поститься месяцами, даже по целому году, поэтому среди них царствует вечный мир. Они не ищут друг друга, но часто сходятся и добровольно остаются вместе. Они не собираются воинственными толпами, чтобы легче овладеть трудно добываемой добычей, а просто одинаковое побуждение ведет их к одному и тому же месту, и одинаковый образ жизни держит в порядке их стада. Своих привычек они держатся так же крепко, как крепок их панцирь. К окружающему миру они относятся пассивно, и страсти их никогда не бывают очень сильными. Они осторожны, но не храбры, редко защищаются активно, а всегда стремятся как можно более и как можно скорее добиться безопасности; для достижения этой цели они напрягают все свои силы».

Я полагаю, что с этим описанием можно согласиться, другими словами, что оно в общих чертах верно. Общительность и миролюбие – выдающиеся качества многих черепах, но особенно морских.

В отличие от родственной ей биссы, которая представляет записного хищника, зеленая черепаха поедает морские растения, особенно водоросли, и там, где она обыкновенна, присутствие ее выдают откушенные ею части этих растений, плавающие на поверхности моря. Так говорит, согласно почти со всеми авторами, Гольбрук и прибавляет, подтверждая слова Одюбона, что она предпочитает всем другим водорослям нежнейшие части морского растения взморника (Zostera marina), которое даже называют черепашьей травой. Он замечает, что пойманных черепах кормят исключительно растительными веществами, а именно портулаком.

Найт рассказывает, что ее очень часто находят в береговых озерах, многочисленных на берегу Флориды, где она питается растущей там водяной травой. Наевшись досыта, они свертывают большие массы водяной травы, которую отгрызают своими острыми роговыми челюстями, и склеивают их глинистым илом, на котором эти растения растут, в комки, часто величиной с голову. Когда наступает прилив, вода уносит эти комки и животные следуют за ними, чтобы питаться ими позднее. Найдя такие комки в прибрежных озерах, рыбаки хорошо знают, что там есть черепахи; они тотчас же забрасывают сети и ловят животных в большом числе.

В известное время самки зеленых черепах оставляют открытое море и плывут к определенным, привычным местам, чтобы откладывать там яйца. Они избирают для этого песчаные места берега необитаемых островов или места на морском берегу, удаленные от людского движения, и всегда отыскивают одно и то же место, если не в течение всей своей жизни, то, по крайней мере, известной части ее, даже если им приходится для этого перекочевать на расстояние сотен морских миль.

Самцы, по словам Дампьера, следуют в этом путешествии за своими самками, но не выходят во время кладки на берег, а остаются поблизости в море. Перед этим происходит спаривание, которое, по Кэтсби, длится более 14 дней. Вилльмон говорит, что самец во время совокупления сидит на спине самки и как бы едет на ней верхом. Это наблюдение, по видимому, соответствует истине. Обе черепахи, а особенно самец, совершенно забывают, говорят, во время спаривания свою обычную осторожность.

«Я поймал, – уверяет Дампьер, – самца во время совокупления. Они тогда вовсе небоязливы и их легко добыть. При виде лодки самка хотела скрыться, но самец крепко держал ее обоими передними ластами. Если желаешь добыть спаривающихся черепах, то надо только убить самку, самца тогда, наверное, можно поймать».

Сколько времени проходит после совокупления до того, когда первые яйца созревают и могут быть отложены, – неизвестно. Приблизившись к берегу, черепаха дожидается времени кладки и затем с большой осторожностью выходит вечером на сушу. Уже днем, по наблюдениям принца фон Вида, можно видеть, как она плавает недалеко от берега, причем высовывает из воды только толстую круглую голову, а спинной панцирь достигает лишь поверхности воды. При этом она самым тщательным образом исследует редко посещаемые берега. Одюбон, который наблюдал ее из скрытого места, уверяет, что прежде, чем выйти на сушу, она принимает еще особые меры предосторожности, именно издает свистящий звук, как будто желая прогнать скрытого врага.

Самый ничтожный шум заставляет ее мгновенно погружаться в глубину моря и искать другого места. Сент-Пьер уверяет даже, что судно, простоявшее на якоре несколько часов около острова, где черепахи откладывают яйца, на целые дни прогоняет этих осторожных животных от острова, а пушечный выстрел так пугает их, что они снова показываются у берегов лишь по прошествии недели. Если все спокойно, черепаха медленно приближается, наконец, к берегу, выползает на сушу и, высоко подняв голову, передвигается на расстояние до 30 или 40 шагов от черты прилива, еще раз озирается и начинает затем класть яйца.

Принц фон Вид наблюдал ее в это время и сообщает нам следующее: «Наше присутствие не помешало ей заниматься своим делом. Можно было трогать ее, даже поднимать (для чего было нужно четыре человека); при громких знаках нашего изумления и рассуждениях, что с ней делать, она не обнаруживала иных признаков беспокойства, как шипение, какое издают гуси, если приближаться к их гнезду. Она медленно продолжала своими ластообразными задними ногами раз начатую работу, вырывая прямо под заднепроходным отверстием цилиндрическую ямку около 25 см ширины в песчаной почве, чрезвычайно ловко и правильно и даже до известной степени в такт выбрасывала по обеим сторонам тела выкопанную землю и тотчас вслед за тем стала класть яйца.

Один из наших двух солдат вытянулся во всю длину на земле рядом с черепахой, доставлявшей запас для нашей кухни, запустил руку в глубину ямки и стал выбрасывать яйца по мере того, как черепаха клала их. Таким образом, в течение приблизительно 10 минут мы собрали до 100 яиц.

Мы стали рассуждать, не будет ли целесообразным присоединить это прекрасное животное к нашим коллекциям, однако большой вес черепахи, для которой пришлось бы назначить особого мула, а также и трудность укрепить эту неуклюжую ношу, заставили нас даровать ей жизнь и ограничиться данью, которую она уплатила нам яйцами. Возвратившись через несколько часов на берег, мы не нашли ее более. Она закрыла свою ямку, и широкий след по песку показывал, что она уползла обратно в свою стихию».