Гекконы обращают мало внимания на других пресмыкающихся и вообще позвоночных, разве только тогда, когда они в другом, более сильном существе видят врага. В южной Европе довольно трудно наблюдать цепкопалых ящериц, вероятно потому, что они здесь повсюду без всякой нужды преследуются и становятся очень боязливыми; в Африке же, напротив того, они вовсе не боятся людей и очень к ним доверчивы, что очень располагает всех к ним; но, делаясь очень осторожными при преследовании, они в то же время постепенно привыкают к другим животным и даже к человеку, так что становятся в известной степени ручными.

«В комнате, где проводили вечера дамы моего семейства, – рассказывает Теннент, – одна из этих доверчивых и интересных ящериц поселилась за рамкой картины. Когда зажигали свечи, геккон появлялся на стене, чтобы получить обычно предлагаемую ему пищу, состоящую из различных крошек; если на него не обращали внимания, то он постоянно напоминал о себе громким «чик, чик, чик».

В квартире одного офицера в крепости в Коломбо приучили другого геккона ежедневно появляться вечером, когда садились обедать. Он появлялся очень правильно, когда подавали десерт. Семейство офицера уехало из этой квартиры на несколько месяцев, и его отсутствием воспользовались, чтобы привести в порядок все помещение; стены обили новыми обоями, выбелили потолки и даже сняли крышу, чтобы ее починить. Все предполагали, что маленький обитатель этой квартиры удалился из нее вследствие столь сильных перемен, но это было не так. При возвращении своих прежних приятелей он появился с прежней пунктуальностью в первый же раз, когда был накрыт стол, и снова стал выпрашивать себе подачки».

Подобную же историю рассказывает Мелендорф о другом гекконе в немецком консульском доме в Маниле. «Дети так привыкли к этим доверчивым сожителям нашим, что каждому из них дали особое имя, – например, «бесхвостый Ванька» не пропускает ни одного завтрака или обеда и постоянно появляется среди нас, чтобы получить подачку».

Подобные наблюдения, которые каждый может произвести, казалось бы, должны были расположить людей к этим безвредным животным, а вместо того их преследуют и убивают без всякой нужды. «Геккон представляет, – говорит совершенно справедливо принц Бонапарт, – ясный пример людской неблагодарности. Этот зверек всеми силами старается очистить комнаты, где он поселяется вместе с нами, от пауков, комаров и других докучливых насекомых, и за это благодеяние вместо благодарности его преследуют и на него клевещут!»

Все европейские гекконы кладут два почти шарообразных яйца с твердой белой известковой скорлупой. Бауер сообщает, что живший у него в неволе яванский лопастехвостый геккон в ноябре также положил два яйца, из которых детеныши выползли в середине мая. Только один новозеландский геккон Naultimis elegans составляет исключение: по словам Коленса, вид этот рождает живых детенышей всегда по двое и время беременности продолжается пять с половиной месяцев*.

* К числу «живородящих» гекконов сейчас относят еще представителей новозеландского рода Hoplodactylus и новокаледонский вид Rhacodactylus trachyrhynchus.

К сожалению, гекконов очень трудно держать в тесной неволе, и в средней Европе они очень плохо переносят зиму и часто околевают. Даже ловить их не так-то легко. Днем относительно легко их захватить, если только они спрятались не слишком высоко: ночью же поимка этих быстрых животных очень затруднительна, а часто даже невозможна.

При сколько-нибудь неосторожном прикосновении хвост у них отламывается, точно стеклянный, что, конечно, не составляет большой потери, так как уже через несколько дней нарастает новый хвост, а через месяц он уже получает прежний вид, хотя находящиеся в нем позвонки еще не появились; но внешний покров этого хвоста изменяется: он делается гладким, без шиловидных бугорков и в том месте, где был сломан, несколько утолщен.

Геккон живет по-прежнему, но вначале, конечно, очень неприятно видеть это животное изуродованным, а затем обращение с ним делается в высшей степени затруднительным. Хвост очень часто снова ломается даже при самом осторожном обращении; можно определенно сказать, что очень редко удается в целости перенести геккона из одной клетки в другую. Жизнь в тесном помещении, по-видимому, делает животное скучным и беспокойным: оно всегда останется боязливым, и раньше, чем успеешь его приручить, приходит злая зима, которая бывает гибельна для геккона.

Вследствие этого редко можно видеть цепкопалых ящериц в неволе у любителей. Только в последнее время научились содержать этих животных живыми длительное время, именно, искусственно воспитывая для них подходящий корм (личинки маленьких жуков). В хорошо устроенном павильоне зоологического сада, где в течение целого года поддерживается одинаковая температура, этим ящерицам живется легче; здесь не особенно трудно их продержать и зимою.

«Мой пленник, – пишет мне брат, – ест мух, которых схватывает быстрым прыжком, предварительно долго к ним присматриваясь; мучных червей он, кажется, не любит, по крайней мере, до сих пор он постоянно от них отказывался.

Считаю долгом еще сообщить, что мнение древних, будто геккон при линянии съедает свою собственную кожу из недоброжелательства к человеку, так как эта кожа представляет собою очень хорошее лекарство против падучей болезни, основывается на действительном факте. Мой геккон действительно сожрал свою кожу на этих днях. Линяние началось со спины и постепенно распространялось на голову и шею; здесь кожа дольше всего оставалась прикрепленной к телу. Как только геккон совершенно освободился от старой кожи, то захватил ее в пасть и постепенно стал глотать, по-видимому, ее без усилия».