В Египте стеллиона, как и других больших ящериц, часто ловят заклинатели змей. Кроме этих почтенных людей и натуралистов, мало кто обращает внимание на эту ящерицу, однако некоторые экземпляры попадают к нам в зоологические сады. Я сам несколько раз воспитывал их, но по недостатку времени не мог обстоятельно заняться ими и потому не могу сообщить подробных сведений о жизни стеллиона в неволе. Этот пробел я могу пополнить сведениями, любезно мне сообщенными Симонсом.
«У меня содержатся, – пишет мне вышеупомянутое лицо, – два стеллиона, которых я выписал через Триест; это два взрослых экземпляра, которые я получил в июле 1876 года. Я их тотчас посадил в хорошо устроенный, отапливаемый террариум, поставленный в моем саду. Температура в террариуме была почти всегда выше окружающей, но стеллионы в ноябре 1876 и в феврале и марте следующего года выдержали без вреда для себя довольно низкую температуру между 5 и 0,6 градусам по Цельсию. Эти наблюдения не согласуются с сообщениями Шрейбера, который утверждает, что они плохо переносят наш климат, при холодной погоде перестают есть и скоро околевают. Мои стеллионы до сих пор чувствуют себя вполне хорошо, и объем их тела даже увеличился во время неволи.
Вначале животные были очень пугливы, так что убегали в свои норки, когда я приближался на 10-15 шагов к террариуму. Любимым местопребыванием их стала крышка котла с горячей водой, служащая для нагревания террариума. Котел этот покрыт сверху и с боков жестяным футляром, так что дневной свет может проникать в то пространство только спереди. Это самое теплое и недоступное, но зато самое темное место в террариуме; однако стеллионы охотнее всего держатся там. Они всегда стараются туда спрятаться, и их трудно оттуда выгнать, даже если толкаешь их пальцем или палочкой. Туда они постоянно убегают, если их застают в террариуме. Когда я вытаскивал их оттуда и клал на открытое место террариума, то они тотчас же старались ускользнуть, прыгали даже по стеклянным стенками террариума и до тех пор не успокаивались, пока не находили себе какого-нибудь укромного местечка, чтобы спрятаться.
Только в последние недели они настолько привыкли ко мне, что убегали не тотчас, когда я приближался, а несколько секунд оставались на месте. Впрочем, они покидали свои норки только тогда, когда террариум сильно освещался солнцем, и в мае начали выходить из норок и при облачном небе. В виде корма я им ежедневно даю достаточное количество мучных червей, а кое-когда и дождевых; в августе, сентябре и октябре прошлого года я добавлял к этому кузнечиков, мух, бабочек и т. п.; приняв во внимание упитанность моих стеллионов, я должен предположить, что они не пренебрегали этим кормом, хотя только раз видел, как стеллион во время скорого бега схватил одного мучного червяка. Пьют ли они воду, я сказать не могу.
В моем террариуме они не впадали в зимнюю спячку; однако, при температуре около 0 градусов, державшейся в течение нескольких часов, они окоченевали точно так, как и другие ящерицы, но при обыкновенной комнатной температуре скоро снова оживали.
Все движения стеллионов показывают относительно большую силу. Они очень быстро бегают и хорошо лазают; в этих качествах я убедился при трех попытках этих животных к бегству. В первый раз один из них убежал и спрятался под листьями плюща, который покрывал собой цветочную клумбу, и только сильное движение листьев указало нам на след животного и дало возможность его поймать.
Самка стеллиона в апреле месяце текущего года поразила меня необыкновенным объемом своего туловища, а в конце этого месяца чешуйки на животе были местами неправильно приподняты, и образовались выпуклости величиною с двадцатикопеечную монету; из всего этого я заключил, что следует ожидать прибавления семейства. Она все менее и менее делалась подвижной, почти все время лежала на трубах, служащих для нагревания террариума, и 17 мая была найдена мертвой. Над ней была тотчас же совершена операция кесарева сечения, которая указала на присутствие девяти удлиненных яиц, имевших белый цвет с легким желтоватым отливом; величина яиц превосходила величину яиц нашей серой ящерицы, и вес их колебался между 0,77 и 1,15 грамма. По положению их можно было предположить, что эти яйца должны были быть снесены в скором времени, но что у больной самки недостало силы их снести.
Удивительно, что она могла развить в себе такое количество яиц. Так как оба стеллиона находились в неволе почти целый год, то мне кажется несомненным, что спаривание произошло в террариуме.
Стеллионы относились совершенно равнодушно к другим животным, населявшим вместе с ними террариум, где жило несколько взрослых серых и зеленых ящериц, один геккон и веретеница. Кусаются стеллионы сильно, так что они были в состоянии укусить мой палец до крови. Когда их раздражают и принуждают кусаться, то они после этого в течение нескольких минут держат свои челюсти открытыми».
По мнению Бедряги, стеллион также имеет способность под влиянием солнечных лучей и при внутреннем волнении, изменять свою окраску и принимать различные оттенки основного цвета.
«Я имел несколько раз возможность, – пишет он, – на острове Миконос наблюдать черную разновидность стеллиона, описанную Эргардтом, и пришел к убеждению, что все стеллионы принимают темную окраску и делаются, наконец, совсем черными, когда подвержены жгучим лучам солнца. Возбуждение при спаривании также производит у этих животных изменение в окраске, например, верхняя часть головы и затылок часто при этом делаются ярко-кирпично-красными.
Следует заметить, что эти цвета у самца гораздо ярче, чем у самки. Эта временная окраска, являющаяся только при половом возбуждении, не может быть удалена искусственными средствами; во время спаривания пойманные стеллионы сохраняют и в спирту красный цвет головы и затылка».
