Несмотря на то, что желтопузик оказывается очень сильным хищником*, к человеку он относится с таким добродушием и спокойствием, что заслужил любовь всех тех, кто содержал его в неволе.

* Желтопузик – один из немногих видов, который может питаться даже падалью.

Он никогда не кусается, и потому с ним можно обращаться совершенно спокойно, при продолжительной неволе он до известной степени привязывается даже к своему воспитателю, и Эрбер думает, что он мог бы сделаться полезным домашним животным.

От других ящериц он отличается своею живостью: он постоянно в движении, красивыми изворотами двигается без перерыва в своей клетке, высовывает язык и самым тщательным образом исследует каждую щель, каждое отверстие между камнями и мхом. Если его пустить гулять по комнате, то он тотчас же начинает охотиться за насекомыми и пауками и особенно полезен тем, что истребляет массу тараканов и прусаков, отыскивая их во всех щелях и даже в печных трубах.

Гюнтер еще раньше Эрбера обнародовал свои наблюдения о жизни желтопузиков в террариуме для змей Лондонского зоологического сада. «В одном помещении павильона, устроенного для змей, живут пресмыкающиеся, которые, по-видимому, лучше всего здесь себя чувствуют, так как температура помещения им вполне благоприятна: здесь я разумею четырех желтопузиков. Это самые прожорливые из всех живущих там пресмыкающихся.

Чтобы их вызвать из песка или из-под ковра, где они обыкновенно прячутся, достаточно самого незначительного шума. Они тот час высовывают головы, осматриваются своими живыми глазами, чтобы узнать, не наступило ли время кормления. Если им показать какой-либо белый предмет, который они издали могут принять за белую мышку, служащую обыкновенно для них кормом, то они тотчас же приходят в возбуждение и приползают, тесня друг друга, если встретятся по дороге.

Однако их кормят только раз в неделю, так как разом они съедают много, и я никогда не видал ни одного из них совершенно сытым. Они бросаются на руку сторожа, который держит около дюжины мышат или птенцов, и вырывают их у него силой прежде, чем он успеет их бросить. При этом случается, что одну мышь схватят два желтопузика и ни один не хочет уступить ее другому: один ее тащит направо, другой налево, один приподымается, чтобы тяжестью своего тела выхватить мышь из пасти товарища, но напрасно; они дергают мышь до тех пор, пока не разорвут ее на две части, и каждый поспешно глотает доставшийся ему кусок.

Но из-за этого спора желтопузики многое потеряли, так как прочие их товарищи успели съесть все остальное. Если один из них еще не успел совсем проглотить свою добычу и часть ее торчит изо рта, то другие преследуют его, и снова начинается спор, который иногда ведется даже между тремя желтопузиками. После того, как все съедено, они еще долго ползают по клетке и ищут, не осталось ли чего съедобного, и приподымаются по стеклянной стенке, глядя на сторожа, который иногда по просьбе зрителей бросает им еще что-нибудь.

Зрелище это довольно похоже на кормление щенят или лисят, которым разом бросают одну добычу, и если бы природа дала желтопузикам голос, то они, наверное, при этом стали бы лаять или пищать. Они, впрочем, хватают свою добычу целиком, как другие ящерицы, сильно кусают, чтобы разломать кости, а затем разом проглатывают».

Прочитав до тех пор мне неизвестные вышеизложенные сообщения Гюнтера, я пожелал иметь более подробные сведения об этом животном и обратился к Эрберу, прося его сообщить мне свои собственные наблюдения. В ответ на это я получил нижеследующее описание, в котором мы в первый раз находим точные сведения о жизни желтопузика на свободе.

«Желтопузик точно так же интересен на свободе, как и в клетке, и вследствие своей доверчивости, безвредности и полезности может быть причислен к моим любимцам. Если часто подходить к его клетке, то можно настолько его приручить, что он позволяет себя брать в руки без всякого страха. Единственное средство защиты, которым он пользуется против человека, это его задний проход, чем он похож на обыкновенного ужа. Когда его схватывают, то он так ловко извивает свое, по-видимому, столь твердое тело, что всегда сумеет с головы до ног опрыскать человека своим ужасно вонючим пометом. Этим, однако, он и довольствуется, так как, по совершенно непонятной причине, никогда не употребляет в дело против человека свои очень сильные зубы.

Когда видишь, как он на свободе со свойственной ему обыкновенно быстротой ловит песчаную гадюку и совершенно легко ее раскусывает пополам, то кажется очень удивительным, что он не пользуется силой своих челюстей для защиты от человека; но мои собственные наблюдения показали, что в борьбе с человеком он никогда не кусается.