Осторожно освобождает он одну из передних ног, тихонько приподнимает ее приблизительно на 1 см от прежнего положения, медленно переносит, может быть, сантиметра на два дальше и снова крепко прицепляется ею. Через мгновение после этого петля хвоста распускается, эта пятая рука также вытягивается, снова прикрепляется и теперь животное может передвинуть и одну из задних ног. Естественно ожидаешь, что будет передвинута передняя лапа противоположной ноги, но скоро замечаешь, что хамелеон не придерживается в ходьбе общего правила, а переставляет то одну ногу за другой одной и той же стороны, то попеременно переднюю и заднюю ноги. Один глаз пристально следит за мухой, другой еще беспрерывно вращается, как будто бы он должен охотиться самостоятельно. Муха продолжает сидеть, – следовательно, можно продвигаться вперед.

С крайне забавной, но, не смотря на это, мучительной медлительностью спускается терпеливый хищник по спинке стула, вперед на сидение, с удивительной ловкостью взбирается снизу на стол и после неописанных усилий, карабкаясь и цепляясь, добирается до края доски. Оба глаза вращаются теперь так быстро, как только могут; муха, к счастью, продолжает еще сидеть на том же самом месте; наконец она входит в поле зрения хамелеона, и дальнейшие его движения снова становятся рассчитанными. Он достигает соответственной близости, челюсти его открываются, и показывается головка кончика языка, – но озабоченная муха, жужжа, улетает, а хамелеон только глядит ей вслед.

Снова глаза начинают вращаться и долгое время совершенно напрасно; наконец, по крайней мере, один из них неожиданно устремляется куда-то в дальний угол, и действительно, там снова уселась муха. Теперь, кажется, досада на неудачную попытку заставляет хамелеона ускорить шаги, так как он с поразительной поспешностью спускается на стол, и с широко расставленными ногами, пользуясь хвостом в качестве подпорки, шагает по плоской поверхности, хотя очевидно с большим трудом, но все же гораздо скорее, чем можно было ожидать от него.

Длинный чубук служит ему удобной лестницей, и через несколько минут вершина его счастливо достигнута. Но если бы чубук был на 15 см длиннее! Когда наш хамелеон достигает его конца, он, после минутного размышления, замечает, что ему не хватает этих 15 см. Муха сидит с невозмутимым спокойствием, но вне досягаемости его языка; долго-долго оба глаза неподвижно впиваются в нее муха остается на том же месте, а хамелеон – на своей позиции, занятой с таким трудом. Возможно, что муха со временем приблизится на несколько сантиметров; возможно также, что прилетит и другая.

Неоднократно утверждали, что хамелеон при всем своем желании не в состоянии сделать в течение дня больше нескольких шагов. Но я убедился, что это неверно. Когда он захочет, то в течение одного часа может пройти относительно порядочное расстояние.

Некоторые исследователи высказывали мнение, что будто бы хамелеон не может плавать, потому что у этого животного не только глаза, но и обе половины мозга, а вследствие этого и обе половины тела совершенно независимы одна от другой. Я же того мнения, что хотя хамелеону и нечасто приходится переплывать реки, но сомнительно, чтобы он при этом пошел ко дну, так как ему достаточно только надуться, что он и без того часто делает, чтобы обезопасить себя от погружения в воду.

Относительно перемены в окраске кожи обыкновенно бытует ложное представление. Некоторые думают, что хамелеон имеет свойство внезапно проявлять на своей коже всевозможные оттенки и переходы всех, каких только можно представить себе цветов, что он бесконечно может применяться по окраске к разным обстоятельствам, в каких приходится ему обретаться, и потому по желанию в состоянии принимать какой угодно цвет. Но все эти мнения более или менее несправедливы.

Обычно хамелеон выглядит зеленоватым, похожим по цвету на лист; но он далеко не всегда может принимать по желанию окраску того предмета, на который его посадят. В цвете его кожи встречаются все переходы от оранжевого через желто-зеленый до сине-зеленого и оттенки и переливы всех этих цветов в отдельности, переходящие через серый или серо-бурый в черный, белый, мясо-красный, ржаво-бурый, фиолетово-синий и сине-серый. Бывают еще перемены цветов, образуемые тонкими, плоскими, шестиугольными клеточками кожи, лежащими над верхним слоем кожи.

Все изменения окраски происходят с известной правильностью или вследствие внешних влияний или же вызываются какими-нибудь душевными движениями или общими ощущениями, например: голодом, жаждой, потребностью покоя, пресыщением, сладострастием и т. п. Однако эти перемены далеко не у всех экземпляров совершаются одинаковым образом или с одинаковыми последствиями.

Замечено, что и не все части тела обладают способностью менять окраску: желтая полоса, идущая от подбородка к заду, т. е. так называемая нейтральная линия, и тоже желтая внутренняя часть лап на обеих парах ног никогда не меняют своего цвета; внутренняя сторона предплечья и бедра подвергается лишь весьма незначительным изменениям.

Фан-дер-Хувен сделал очень точные наблюдения над изменчивостью окраски тела хамелеона и изобразил это животное в различных цветах. По сторонам замечаются две широкие, светлые долевые полосы и рассеянные между ними от головы до хвоста и от спины до брюха темные, круглые крапины, которые больше других мест подвержены изменению. По утрам, когда животное более или менее спокойно, кожа его бывает желтоватая, а обе полосы выглядят красноватыми; крапины и вовсе незаметны или очень мало. Днем, немного позднее, цвет кожи выглядит почти так же, без большой перемены, полосы же становятся беловатыми, а крапины темно-зелеными; кроме того, по спинному хребту выступают темные тени.

Если животное взять в руки утром, то также выступают зеленые пятна. В возбужденном состоянии кожа хамелеона становится зеленоватой, брюхо синеватым, полосатость белой, а крап черным. Иногда животное выглядит красновато-бурым, полосы тогда светлее, крапины и тени почти совершенно исчезают. Этим, впрочем, вовсе не исчерпывается изменчивость красок. Я заметил, что два хамелеона во время спаривания принимали молочно-белую окраску, а когда их сердили, они становились почти совершенно черными; другие исследователи видели хамелеонов с бледно-красными, пурпуровыми и фиолетовыми крапинами.

В общем, окраска и узор тем ярче, чем здоровее и восприимчивее животное. Но и это правило не без исключения. Что свет и теплота также имеют существенное влияние на окраску, это можно доказать опытами. «Если кому-нибудь вздумается посмотреть, как быстро меняется окраска хамелеона, – говорит Ленц, – тому стоит сидящего в прохладном месте хамелеона взять в руки или согреть каким-нибудь иным способом».

Иногда для этого не требуется даже и теплоты: одного слабого света уже достаточно, чтобы вызвать изменение цвета. Если ночью подойти к спящему хамелеону со свечей в руках и держать ее на расстоянии 6-10 см от одного бока животного, то можно заметить, как на желтой коже через несколько минут выступят светло-бурые пятна, которые постепенно будут делаться все темнее и темнее, пока не станут совсем черными; как только удалите свечку, пятна медленно исчезнут. Если пойманного хамелеона перенести из темного помещения на солнце, то его кожа темнеет в течение нескольких минут.