Ползающее движение происходит несколько иначе, чем думают неспециалисты, и иначе, чем рисуют неопытные живописцы. Это движение совершается не посредством вертикальных дугообразных изгибов, а посредством боковых волнообразных. Все позвонки очень легко изгибаются в боковом направлении, и ребра так же легко передвигаются спереди назад. Когда змея хочет двигаться вперед, тогда она вытягивает попеременно то одни, то другие боковые мускулы и изгибает вследствие этого тело в горизонтально расположенную волнообразную линию. Вместе с тем она настолько вытягивает ребра вперед, что они занимают почти перпендикулярное или перпендикулярное положение первоначальному. При последующем изгибе она приводит ребра в наклонное положение, спереди назад, т. е. двигает ими так же, как другие животные двигают ногами. Острые края брюшных щитков, направленные книзу, облегчают, вследствие трения о почву, поступательное движение вперед и не допускают соскальзывания назад.

Пока змея движется по гладкой поверхности, ее движение совершается очень легко: тело целиком находится в деятельном состоянии. Многочисленные пары ребер служат для опоры, и в это время остальные подтягиваются одновременно вперед и приводятся в действие в тот момент, когда первые прекращают движение. Каждый изгиб, который описывает тело, очень скоро сменяется другим, поэтому передвижение может совершаться очень быстро; с другой стороны бесконечное число изгибов, которое должно описать тело при поступательном движении, замедляет скорость. Когда змея ползет через узкие проходы, в которых она не может совершать движения тела в стороны, тогда она пользуется исключительно своими ребрами как подпорками, причем опирается на свои чешуйки.

Лазание есть, строго говоря, не что иное, как ползание по отвесным плоскостям. Древесный ствол, если только его кора не слишком гладкая, не представляет никакого затруднения змее, желающей обвиться вокруг него. Она очень быстро взбирается на него винтообразными извивами, причем все время подвигается вперед. При этом она не сползает вниз благодаря острым задним краям брюшных щитков. Многие древесные змеи имеют по обеим сторонам брюшных щитков угловатые края и даже выдающиеся гребни, проходящие вдоль краев брюшных щитков. Эти гребни очень полезны змеям при лазании. Даже по ветвям они ползают почти с такой же уверенностью и поспешностью, как и по гладкой почве, особенно если листва густая.

Змея совершает точно такое же движение и во время плавания; несомненно, при этом главнейшим органом движения является хвост. Все змеи умеют плавать; впрочем, те, которые обыкновенно не ищут воды и не живут в ней, очень скоро, по-видимому, устают от движения по воде. У настоящих морских змей, у которых хвост сплюснут с боков и снабжен еще кожистой оторочкой, плавательное движение, более чем у других представителей отряда, похоже на плавание угря.

«Немногие из животных, – утверждает Ласепед, – столь проворны, как змеи. Когда они бросаются на добычу или убегают от врага, то уподобляются стреле, выпущенной из лука сильной рукой; каждая часть в отдельности действует тогда как стальная пружина, которая отскакивает с силой. Кажется, будто их беспрестанно отталкивает все, к чему они прикасаются, будто они летают по воздуху, только дотрагиваясь до земли. На высочайшие верхушки деревьев они взбираются быстрее, чем птица: они с такой быстротой извиваются вокруг стволов и ветвей, что за ними едва можно уследить взором».

Это описание очень напоминает преувеличенные описания древних, ибо ни одна змея не движется в действительности так, как описывает Ласепед. «Извилистое движение змей, – говорит Ленц, – значительно обманывает глаз, и так как немного людей взяло на себя труд точно измерить скорость его, то вообще допускает, что быстрота этого движения очень велика; но ни одна змея не движется настолько быстро, чтобы нельзя было скорым шагом, а не бегом идти рядом с ней*.

* Скорость передвижения американских полозов – 11 километров в час.

Они движутся, сравнительно медленнее, чем ящерицы, лягушки, мыши и т. п. По мху и по степи с короткой травой они двигаются быстрее всего, потому что им помогает колючая подстилка, а по голой земле они ползут медленнее. Если их положить на стеклянную пластинку, тогда им очень трудно двигаться вперед. С крутых горных утесов они сползают так легко, что кажется, будто они летят, и притом так быстро, что никогда нельзя узнать, какого вида змея и какой величины».

Только небольшое число змей в состоянии поднимать переднюю треть своего туловища; описания, утверждающие противоположное, без сомнения нужно признать ложными. Большинство змей не поднимают голову выше чем 30 см над землей. Исключение составляют немногие, например очковые змеи; многие из них могут извиваться настолько, что если их взять за хвост и держать вниз головой в висячем положении, то и тогда они достают головой до руки или кисти.

Дыхание вполне бодрствующих и деятельных змей совершается непрерывно и сопровождается заметным движением ребер, попеременно поднимающихся и опускающихся. Дыхание сопровождается также легким расширением головы и жевательным движением челюстей. В общем, дыхание слабое и увеличивается только с наступлением гнева. Хорошим признаком наступления гнева служит сиплое продолжительное шипение, прерывающееся только на короткое время, которое заменяет собой недостаток голоса.

Одна змея, водящаяся в Африке, по словам Ливингстона, так часто прерывает шипение, что звук его делается похожим на блеяние козы. В немецких владениях в юго-западной Африке туземцы рассказывают об этой змее, которую они называют «ондара», совершенно удивительные и ужасные вещи, хотя, впрочем, не могут ее точно описать. Может быть, это иероглифовый питон (Python sebae), который, несмотря на свою величину, безопасен для человека. Своеобразное сиплое шипение видов североамериканского рода Pituophis зависит, по Уайту, от присутствия надгортанного хряща. Этот последний у других змей или совсем отсутствует, или же является в виде маленькой бородавки. У Pituophis же он тонок, имеет форму лопаточки и служит подвижной затворкой голосовой щели.

Кроме осязания, а у некоторых видов и зрения, остальные чувства у змей слабо развиты, и даже осязание развито только как способность ощупывать предметы. Мы согласны также с важной ролью языка у змей, хотя мы очень хорошо знаем, что значение его совершенно иное, и притом даже более важное, чем думали древние. Змеи, впрочем, могут и без помощи языка совершать обыденные отправления, хотя и не с такой легкостью. Об этом мы можем судить по наблюдениям, произведенным в этом на правлении. Ленц отрезал у кольчатого ужа половину языка – змея пользовалась оставшейся половиной как целым языком и выказывала в своем поведении почти такое же проворство, как и до операции.