Еще решительнее говорит в пользу того, что у змей обоняние ясно выражено, факт, указанный Вернером: ужи отыскивают в темноте между большим количеством различных видов земноводных именно ту лягушку, которую они преимущественно употребляют в пищу. Возможно, что при этом выборе не принимает участия вкус, а единственно только обоняние.
Легче, чем о других чувствах, за исключением осязания, мы можем составить себе понятие о чувстве вкуса у змей, так как можем смело утверждать, что он совершенно не развит. Это подтверждается как исследованием языка, так и наблюдениями над живыми змеями. Аристотель уверяет, конечно, что язык разделен на две части единственно с целью доставить лакомкам змеям двойное наслаждение во время принятия пищи. Однако в языке не нашли вовсе окончаний вкусовых нервов, и на каждой змее, умерщвляющей добычу, можно наблюдать, что язык во время глотания втягивается в язычный чехол. С другой стороны, известно, что они делают различие между разнообразной добычей. Однако мы не имеем права приписать это явление чувству вкуса, но главным образом – осязанию или обонянию.
Утверждение Аристотеля, столь точного наблюдателя в остальном, что змеи – самые хитрые лакомки, столь же ошибочно, как и его замечание, что змеи не знают меры в употреблении вина и напиваются допьяна. Недавно Лейдиг нашел бокаловидный орган чувств в ротовой полости гадюки, быть может служащий для вкусовых ощущений; впрочем, более точно этот орган не исследован*.
* Современные представления о характере функционирования органов чувств змеи свидетельствуют о существенной роли обоняния, хотя в ряде случаев важное значение для ориентации имеют органы зрения, слуха и термического чувства. На верхнем нёбе змей расположен парный анализатор химического чувства (Якобсонов орган), распознающий информацию о веществах, находящихся в воздухе или на различных предметах (в том числе и пище), которых касается язык
Библейское изречение «будьте мудры, как змеи, и бесхитростны, как голуби» следует понимать только в переносном смысле. На самом же деле змеи не выказывают не только никакой мудрости, но, как было сказано выше, понятливость у них очень слаба. Совершенно справедливо принимают, что между низкоорганизованными пресмыкающимися змеи стоят ниже всех.
Во время своей охоты они ясно выказывают известную долю хитрости и, по-видимому, часто поступают умно со своими врагами; к своим воспитателям они до известной степени привыкают. Впрочем, они ни при каких обстоятельствах не выказывают большей понятливости, чем другие пресмыкающиеся. У них не только внешние чувства тупы, но вообще они тупоумны.
Только Аббот не признает правильности этого воззрения и считает одиннадцать тщательно исследованных им североамериканских видов змей умными животными. Черному ужу он приписывает умение не только приобретать опытность и становиться подозрительным, но и сохранять в памяти определенные случаи. Другие виды подражают, по-видимому сознательно, почти точным образом гремучей змее, и это подражание обеспечивает им безопасность. Третьи узнают своих воспитателей.
Все это, однако, не может заставить нас отказаться от мнения, относящегося ко всем змеям вообще.
Змеи встречаются во всех частях света, но не в одинаковом количестве. Они также подчиняются общим законам распространения пресмыкающихся. Число видов быстро убывает в высоких широтах.
Кроме обильной пищи змеи всегда ищут местности с норками и убежищами и избегают местностей, которые не предоставляют им возможности прятаться. Швейнфурт с удивлением заметил, что в стране Бонго нет совсем змей, а если и есть, то очень мало. На расспросы он получил объяснение, справедливость которого и подтверждает. В этой каменистой стране, сказали ему, нет чернозема, а чернозем, глубоко растрескиваясь во время засухи, представляет змеям удобное убежище для отдыха, а особенно во время степных пожаров.
То же самое мы можем наблюдать и в Европе. Так, в окрестностях Берлина гадюка появляется местами необычно часто, в других же местах ее совершенно нет. В первых местах она находит убежища, во-вторых же – не находит. Вообще, замечено, что змеи появляются тем чаще, чем разнообразнее местность. Совершенное отсутствие их является исключительным случаем; они обитают как в пустыне, так и в лесу, как в горах, так и на низменностях. Теплота и влажность нравятся им более, чем зной и сухость, хотя и в последних условиях они переносят невероятное.
Несмотря на отсутствие ног, они умеют располагаться: одни – на ровной почве, другие – на крутых склонах, третьи – в болоте, четвертые – в воде озер, рек и даже морей; отдельные экземпляры даже живут под землей, и немало – в листве деревьев. По-видимому, змеи упорно держатся раз выбранного местопребывания, следовательно, они обходят очень маленький участок. Они также и странствуют в ограниченной степени; так, они переплывают реки или другие воды, чтобы поселиться на противоположном берегу или на островах; они приходят из лесу или из степи в города и села.
Вообще же змеи не любят кочевать и обыкновенно выбирают местопребывание по возможности такое, которое имело бы укромные уголки, и в окрестностях его подстерегают добычу. Весьма вероятно, что по своей воле они кочуют только в период спаривания и перед наступлением зимы. Они бывают вынуждены переселяться, когда местность, в которой они обитают, изменяется настолько, что они лишаются убежища и пищи или возможности уютно погреться на солнце.
Обыкновенно змей находят вдали от человеческих жилищ, но это потому, что вблизи жилых мест человек преследует их и прогоняет. Сами же змеи нисколько не боятся близости своего непримиримого врага и появляются около людей часто весьма нежелательным способом. У нас нередко можно встретить змей в садах, расположенных посредине города. В южных странах они часто появляются в домах. Посещения совершают ночные змеи, самые опасные, и они нередко становятся очень неприятными. Мне не раз случалось во время моего пребывания в Африке наталкиваться в жилищах на змей и находить их даже на моей постели под ковром. Все путешественники, посещавшие тропические страны, испытывали то же самое.
